Skip to main content

Военное духовенство в Великой войне

Материал подготовили
Г.В. Семенова, А.М. Тутова
 

Основой воспитания и обучения личного состава русской армии во все периоды ее развития являлось православие. Одним из каналов религиозно-нравственного воздействия на воинов служило военное духовенство. Последним главой Военного духовенства в 1911–1917 гг. был протопресвитер армии и флота Г. И. Шавельский.

В ведении протопресвитера перед войной находилось 907 неподвижных храмов (12 соборов и 806 полковых, 12 крепостных, 24 госпитальных, 10 тюремных, 6 портовых, 3 домовых церкви и 34 – при разных учреждениях). За время войны в действующей армии, исполняя свой пастырский долг, побывало более 5 000 священников. Богослужения в полевых условиях проводились в подвижных военно-походных церквях, но часто они совершались и под открытым небом, и во временно приспособленных помещениях, и в местных церквях.

Должностные инструкции всех времен обязывали военных священников вести свою жизнь так, чтобы «воинские чины видели в них назидательный для себя пример веры, благочестия, исполнения обязанностей службы, доброй семейной жизни и правильных отношений к ближним, начальствующим и подчиненным». Следуя этому правилу, полковой священник во время сражений обязан был находиться при войсках. Он должен был собственным примером поддерживать военнослужащих. Понимая важность такого предназначения, военные священники безропотно переносили тяготы походной жизни, ходили со своими частями на штурмы, сами терпели раны, плен и нередко принимали мученическую смерть от неприятеля.

Церковь как центр религиозно-нравственного воспитания всегда чтила и прославляла героев. Зачастую в церквях наряду с религиозными реликвиями верующих хранились боевые знамена воинских частей, оружие и доспехи славных военачальников, памятные доски с именами погибших воинов.

Главным и основным методом в деятельности военного духовенства в боевых условиях являлся личный пример. Военные пастыри шли сами и вели свою паству к вершине духовного состояния человека – воинскому подвигу во имя Родины. «В тех жутких контратаках среди солдатских гимнастерок мелькали черные фигуры – полковые батюшки, подоткнув рясы, в грубых сапогах шли с воинами, ободряя робких простым евангельским словом и поведением... Они навсегда остались там, на полях Галиции, не разлучившись с паствой», – вспоминал генерал А. А. Брусилов о тяжелых для русской армии днях 1915 г. Подтверждением ратных заслуг военного духовенства на полях сражений Первой мировой войны были награды священникам.

После Февральской революции 1917 г. военное духовенство продолжало активно действовать. 1–11 июля 1917 г. в Могилеве состоялся 2-й Всероссийский съезд военного и морского духовенства, в духе времени учредивший выборность всех военно-духовных должностей. 16 января 1918 г. институт военного духовенства был упразднен приказом № 39 Народного комиссариата по военным делам.

Документы и указания полковым священникам

Военное духовенство в годы Великой войны действовало на основании  положения «Об управлении церквами и духовенством военного и морского ведомств» от 12 июня 1890 г. (3 ПСЗ. Т. 10. № 6924). Этим положением была учреждена должность протопресвитера военного и морского духовенства вместо должности главного священника гвардии, гренадер, армии и флота.

Кандидатура протопресвитера избиралась Синодом по представлению военного министра и утверждалась императором. По делам церковного управления протопресвитер получал указания от Синода, по делам военного ведомства – от военного министра. Он имел право на личные доклады императору; по рангу приравнивался к архиепископу и генерал-лейтенанту. При протопресвитере действовало духовное правление, состоявшее из присутствия и канцелярии. Сохранялись должности дивизионных и флотских благочинных, назначаемых протопресвитером, в мирное время подчинявшихся местным архиереям. Протопресвитер назначал также полковых и флотских священников.

В военное время назначались полевые главные священники в каждой армии. Им вменялось в обязанность помогать при перевязке раненых, совершать отпевание погибших и устраивать их погребение. Кроме того, они вели и хранили документацию: описи полковых церквей и их имущества, приходо-расходные книги, клировые ведомости, исповедные росписи, метрические книги и др., составляли отчеты о моральном состоянии войск.

1–11 июля 1914 г. в Санкт-Петербурге был проведен 1-й съезд военного и морского духовенства, на котором присутствовали 40 священников из войск и 9 – из флотов. На заседаниях секций рассматривались, в частности, проблемы взаимоотношений с полковым начальством, поведение священнослужителей в условиях военных действий (во время боя место священника определялось на передовом перевязочном пункте). Съезд разработал и принял памятку-инструкцию военному священнику.

В ходе Великой войны при Ставке Верховного главнокомандующего была организована полевая канцелярия протопресвитера военно-морского духовенства и склад церковной литературы. Начало действовать мобилизационное расписание 1910 г., по которому тысячи приходов были призваны к комплектованию духовенством новых полков. До войны в ведомстве протопресвитера состояли 730 иереев, во время войны в армии служили свыше 5 тыс. священников. Они не только выполняли свои прямые обязанности, но и обучали солдат грамоте, читали им письма от родных, помогали составлять ответные письма.

Кроме духовных лиц православного исповедания, в некоторые войска и места назначались, по мере надобности, духовные лица других христианских исповеданий, а равно и магометанского закона.

В армии и на флоте также служили католические  капелланы, раввины, лютеранские и евангелические пасторы-проповедники, мусульманские муллы. Подчинялись они Департаменту духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел.

В циркуляре 3 ноября 1914 г. протопресвитер Георгий Шавельский обратился к православным священникам с призывом «избегать по возможности всяких религиозных споров и обличений иных вероисповеданий».

«Пленная икона»

В одном из помещений Ратной палаты – в Образной палате находилось более 40 икон, связанных с военной историей России. Среди них выделялся большой образ «Христос на троне», или «Спас на троне», который иначе называли «Пленной иконой» (дерево, темпера; 113 × 86 см). На оборотной стороне этой большой иконы новгородского письма XVI в. помещалась объяснительная надпись, из которой следовало, что первоначально икона находилась в православном храме, но в начале XVII в., в период Русско-шведской войны, была взята в плен войсками шведского полководца Делагарди. После заключения Столбовского мира в 1617 г. образ оказался на шведской территории и был помещен на входной двери евангелическо-лютеранского храма, прибитый к нему четырьмя гвоздями. В период Северной войны эта местность вновь отошла к России и «пленный образ» был возвращен в православный храм. По Высочайшему императорскому указу икону в 1910-х гг. переместили в Ратную палату для экспонирования в Образной комнате.

Согласно краткому описанию, на этой трофейной иконе был изображен Иисус Христос на престоле, с Евангелием в руке, в золотом сиянии, на фоне иконы – красные и синие серафимы. В качестве характерной приметы иконной доски были четыре отверстия от гвоздей на углах.

В составе коллекции находился второй образ Спасителя, сидящего на троне, окруженном зелеными херувимами в углах (113 × 85 см), являющийся копией, выполненной в 1915 г. Н. С. Емельяновым; оригиналом для него послужил «плененный образ».

Коллекция Ратной палаты включала другие иконы XVI, XVII и XVIII вв. разнообразного письма – новгородского, суздальского, поморского, московского, строгановского. Сюжеты их были связаны с защитой древнерусского государства и предстательством за христолюбивое воинство. Так, иконостасная Владимирская икона Божией Матери московского письма XVII в., покровительница русской государственности с древних времен, своими 24 клеймами представляла историю спасения Москвы от войск Тамерлана при великом князе Василии Дмитриевиче. На клеймах иконы Феодоровской Богоматери конца XVI – начала XVII в., семейного образа Дома Романовых, воспроизводился сюжет явления этого образа в битве с татарами у Костромы при великом князе Василии Ярославовиче.

Несколько аналойных образов и один иконостасный XVII в. представляли богатую иконографию Архистратига Михаила. Широко была представлена иконография предстателей и защитников земель русских святых воинов — благоверного князя Александра Невского, Иоанна Воина, Феодора Тирона, страстотерпцев Бориса и Глеба, Андрея Боголюбского, Артемия и Григория Чудотворцев, Димитрия и Георгия, Никиты Воина, а также Фрола и Лавра (икона новгородского письма XIV в.), почитание которых как заступников за землю русскую усилилось после Куликовской битвы. «Никола Можайский» XVI в. с мечом и плащом был изображен как святой воин за веру Христову.

В 1918 г. тридцать семь икон из этого собрания были сданы на хранение в Русский музей Царскосельской Художественно-исторической комиссией.

Подвиги и награды полковых и корабельных священников

Военное духовенство с достоинством, не жалея своей жизни, выполняло возложенные на него обязанности. На полях сражений Великой войны проявились подвиги исключительного героизма военного духовенства, подтверждением которого служит тот факт, что, по неполным данным, за годы войны священникам было вручено: 227 золотых наперсных крестов на георгиевской ленте, 85 орденов Св. Владимира 3-й степени с мечами, 203 ордена Св. Владимира 4-й степени с мечами, 643 ордена Св. Анны 2-й и 3-й степеней с мечами. Некоторые имели несколько наград. Например, полковой священник Евтихий (Тулупов) за стойкость и мужество, проявленные в боях, был награжден орденом Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом и представлен к ордену Св. Георгия 4-й степени. Старец-иеромонах Евтихий в переломный момент боя с крестом в руках возглавил атаку русских солдат и сам погиб в том же бою.

Одним из первых в 1914 г. за проявленное мужество был награжден золотым наперсным крестом на георгиевской ленте священник 58-го Пражского полка Парфений Холодный. В 1914 г. священник 294-го Черниговского пехотного полка Иоанн Соколов спас из плена полковое знамя.

Известен подвиг священника 9-го драгунского Казанского полка Василия Шпичека, поднявшего в атаку полк. Священник был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени. 9-й драгунский Казанский полк должен был двинуться в атаку на австрийцев. Раздалась команда командира полка, но полк не тронулся с места. Вдруг вылетел на своей лошадке скромный и застенчивый полковой священник о. Василий Шпичек и с криком: «За мной, ребята!» понесся вперед. За ним бросилось несколько офицеров, а за ними и весь полк. Атака была чрезвычайно стремительной; противник бежал. Полк одержал победу.

Священник артиллерийской бригады отец Константин, узнав о повреждении телефонной линии, под ружейным и артиллерийским огнем неприятеля направился по линии провода для исправления повреждения. Ободренный его примером телефонист последовал за священником, и благодаря им связь была восстановлена.

Священник пехотного полка отец Т. во время одного из боев, когда солдаты, не выдержав мощного огня, хотели бросить позиции, вышел к ним навстречу с крестом в руках и, стоя под градом пуль, убедил бойцов вернуться на боевые места.

Боевые награды имел игумен Нестор (Анисимов; впоследствии − Кировоградский митрополит), который добровольно служил на фронте, организовал и возглавил санитарный отряд.

В годы Великой войны погибли и умерли от ран более 30 военных священников, получили ранения и контузии более 400, попали в плен более 100, что значительно превосходило потери в предыдущих войнах.

Полевые церкви

В полках действующей армии и на флоте в годы Великой войны для проведения богослужений в полевых условиях использовались походные храмы. Их устраивали также в штабах, санитарных отрядах, лазаретах. Принципы обустройства таких церквей основывались на богатом историческом опыте и сложившихся к тому времени церковных правилах.

Военный походный храм мог находиться в обычной палатке или другом временном помещении (землянка, казарма или просто навес), корабельный храм мог помещаться в каюте или любом другом помещении на корабле. Самым существенным элементом церковной обстановки для создания молитвенного настроения, особенно при совершении литургии, был иконостас. Пение полковых певчих усиливало молитвенное настроение. Обязательным требованием для походного храма была его практичность и мобильность. Поэтому походные иконостасы в большей части были складными, в виде складня-полиптиха или ширмы, так же, как складными чаще всего были аналой, престол и жертвенник. Иконы для иконостаса исполнялись на полотне, либо были вышиты. Храмовая и запрестольная образа помещались в киоты; количество других икон не ограничивалось.

Все церковные предметы перевозились в мобилизационном ящике. Литургические приборы, необходимые богослужебные книги и Евангелие хранились в специально изготовленных сундуках. Церковное имущество перемещалось вместе с полковым обозом. Так обстояло дело со штатными походными церквями, которые заготавливались в полках еще в мирное время.

Однако немало было и таких частей, которые были сформированы только в военное время и никаких средств от казны на устройство походной церкви не имели. В них походные храмы устраивались хозяйственным способом. Многие предметы делались из подручных средств. Например, подставки для подсвечников могли быть сделаны из штыков.

Сохранилось описание одного из таких полевых храмов, сооруженного к Пасхе 1915 г. в Августовском лесу. Храм устроили в большом шатре из елей. В шатре вместимостью 500 человек в восточной части был устроен алтарь, отделенный иконостасом из еловых ветвей. Запрестольный большой деревянный крест и большая икона Ченстоховской Божией Матери на горнем месте были заимствованы у хозяина хутора, где остановился штаб полка. Пред крестом находился самодельный семисвечник из дерева. Тут же помещалась маленькая полковая иконка Печерской Божией Матери, которая была памятна и дорога потому, что ее нес впереди священник при переходе полка через Дунай в Турецкую кампанию 1877–1878 гг.

По правую и левую сторону царских врат «местные» иконы-складни Спасителя и Покрова Пресвятой Богородицы (полковой праздник).

Пред местными иконами устроены были два больших подсвечника из сосны, обвитые гирляндою из зеленых ветвей. Сделаны они были настолько хорошо, что командир полка решил (больше в память о храме в лесу) отослать их на место постоянной стоянки полка, в полковую церковь. Все сделано было без инструментов, почти одним топором, без гвоздей, на одной проволоке.

Другие религиозные конфессии

Российские армия и флот по сути своей были православными. Вооруженные Силы защищали интересы православного Отечества, во главе которого стоял православный государь. Но в вооруженных силах служили и представители других религий и национальностей. После военной реформы, проведенной во второй половине XIX в., где была введена всесословная воинская повинность, спектр призываемых с различным вероисповеданием лиц значительно расширился. Военная реформа потребовала более внимательного отношения к межрелигиозным отношениям.

Общее руководство взаимоотношений с иноверцами и контроль за деятельностью иноверческого духовенства в государстве с 25 июля 1810 г. осуществляло Главное управление духовных дел иностранных исповеданий, которое 24 октября 1817 г. было соединено с Министерством народного просвещения. Высочайшим Указом от 2 февраля 1832 г. оно было переподчинено Министерству внутренних дел.

К началу XX в. в портах и крупных гарнизонах, кроме православного духовенства, существовали военные священники других исповеданий. Это, прежде всего, католические капелланы, лютеранские проповедники, евангельские проповедники, мусульманские имамы и иудейские раввины, а впоследствии еще и старообрядческие священники.

В штабе флота и армии по штату полагался один имам, один раввин, один католический и один лютеранский капеллан. Каждый по своей церковной линии подчинялся своему непосредственному духовному начальству. Православные подчинялись протопресвитеру. Католические капелланы находились в ведении административного декана на местах. Лютеранские проповедники – адъюнктов. Мусульмане подчинялись своим мусульманским центрам. Раввины - своим раввинатам.

Военное православное духовенство относилось с чувством такта и должного уважения к представителям других вер. Поэтому вероисповедный вопрос в русской армии не стоял. Русская армия всегда отличалась веротерпимостью. В принятии присяги участвовало духовное лицо того вероисповедания, к которому принадлежал принимающий присягу.

Мусульмане

Мусульманское военное духовенство Российской империи — это совокупность духовных лиц, профессионально занимавшихся отправлением религиозного культа, мусульманским судопроизводством и руководством общиной верующих в структурах военного ведомства Российской империи в конце XVIII — начале XX в.

В 1877 г. в российской армии были учреждены штатные должности мусульманских ахунов и имамов. Они должны были совершать объезд всех частей, где служили мусульмане, присутствовать на принятии присяги, проводить беседы и проповеди, а также поминовения усопших и похорон по мусульманским обычаям. В Москве и Санкт-Петербурге, а также в некоторых городах Восточной Сибири и Северного Кавказа на штатную должность военного муллы назначались главы местных мусульманских приходов. В Русско-японскую  войну в войсках были введены постоянные имамы.

С началом Первой мировой войны в Санкт-Петербурге вновь вводится должность военного имама и  военным ахуном столичного гарнизона назна­чается мулла второго прихода Мухаммад-Сафа Баязитов.

В декабре 1914 г. в Петрограде состоялось совещание представителей мусульманских общественных организаций, которое предложило избранному Временному центральному мусульманскому комитету добиться от властей направления на фронт по крайней мере по одному мулле на каждую дивизию. 5 июля 1916 г., во время Рамазана, появился приказ Николая II о должности дивизионного муллы. Вскоре прибывший в Уфу дивизионный имам А. Ягупов сообщал, что «дух войск великолепный», что «в настоящее время очень много имамов назначены в войска для совершения необходимых религиозных обрядов».

За заслуги по организации деятельности имамов в тылу и на фронте в 1916 г. М.-С. Баязитов был награжден Орденом Святого Станислава 2-й степени.

После Октябрьской революции военных ахунов стали увольнять из армии, заменив комис­сарами.

Евреи

27 августа 1827 г. было утверждено Постановление о военной службе евреев. Военнослужащие евреи имели право исполнять обряды согласно своей вере. Разрешалось ходить в синагоги. Если в месте стоянки корабля или дислокации части не было синагоги, то евреям дозволялось собираться вместе для совершения своих молитвословий, треб и нужд. Это положение было закреплено в новом армейском уставе. Параграф 94-й этого устава гласил, что «если евреев более 300 человек, для них может быть определен раввин с жалованием от казны, что делается по представления от военного начальства».

В 1915 г. создано Управление протопресвитера военного и морского духовенства. Существовало тесное взаимодействие между религиями, так в июне 1915 г. на фронт Первой мировой войны приезжал главный московский раввин Мазе Яков Исаевич для встречи с протопресвитером Г. И. Шавельским. Ранее в 1914 г., когда началась Первая мировая война, раввин Мазе от имени евреев Москвы в Большом Кремлевском дворце докладывал Николаю II об участии евреев Москвы в деле защиты Отечества и об устройстве в Московской хоральной синагоге лазарета для раненых.