Skip to main content

Две родины — одна судьба

Е.Г. Стадлер,
научный сотрудник,
хранитель коллекции «Металл»

В царскосельскую коллекцию поступила в дар медаль, посвященная открытию музея памяти капитана Дайкокуя Кодаю в г. Судзука (Япония). Церемония открытия состоялась в ноябре 2005 г. в присутствии гостей из ГМЗ «Царское Село» и была приурочена к 150-летию установления дипломатических отношений между Россией и Японией.

Директору музея И.П. Саутову была вручена памятная медаль с изображением капитана Кодаю, шхуной и надписью на японском языке, которая гласит: «В двенадцатый месяц второго года эпохи Тэммэй (1782) семнадцать моряков во главе с Дайкокуя Кодаю на судне «Синсё-мару», куда погрузили 500 мешков риса и другого груза, отплыл из гавани Сироко-но Ура» (перевод С. В. Шандыбы, ГМИР). Кораблекрушение торговой шхуны у одного из Алеутских островов летом 1783 г. положило начало удивительной истории пребывания японца на русской земле, которое длилось почти десять лет. Капитан Кодаю совершил небывалое по тем временам путешествие сКамчатки в Санкт-Петербург, побывал на аудиенции у императрицы Екатерины II в Царском Селе и стал первым японцем, вернувшимся на родину.

Японцы и раньше попадали в Россию через Сибирь; одно из первых упоминаний об иноземцах, «каких до сих пор не видывали», относится к концу 1690-х гг. и принадлежит В. Атласову –первооткрывателю Северо-Восточной Сибири. Атласов докладывал в Якутский приказ: «Полоненик, которого на бусе морем принесло… подобием кабы гречанин: сухощав, ус невелик, волосом черн. Увидев у русских образ божий, зело плакал и говорил, что у них такие образы тоже есть»[1]. Дэнбэй (так звали японца) жил в камчадальском поселении, пока Атласов не вывез его в Якутск, затем в Москву; в 1702 г. Петр I принял Дэнбэя в селе Преображенском. На основе его сообщений были получены данные о географическом положении, государственном строе, религии, обычаях, ремеслах Японии. Дэнбэй был взят на государственный кошт (от нем. die kost – питание), получил звание учителя и с 1705 г. приступил к преподаванию японского языка в специально созданной в Петербурге школе[2]. Однако такая завидная судьба была уготована далеко не всем японцам. Как правило, потерпевшие у Камчатских берегов моряки попадали в плен к камчадалам, иногда им удавалось добраться до Охотска, Якутска или Иркутска, где они преподавали японский язык, принимали православие и обзаводились семьями, но вернуться на родину у них не было никакой возможности. 

Тем удивительней кажется история капитана Кодаю, которому удалось не только ступить на родную землю, но чье возвращение стало поводом, первой официальной попыткой России установить дружественные отношения с соседней страной.

Дайкокуя Кодаю (1751–1829) не был профессиональным моряком. Выучившись на агента торгового флота, он занимался перевозкой грузов. В один из таких рейсов корабль попал в шторм и после долгого изнурительного плавания экипаж высадился на русском острове Амчитка, на котором жили алеуты и члены русской миссии, промышлявшие заготовкой пушнины. На русском торговом судне японские моряки перебрались в Петропавловскую гавань (Петропавловск-Камчатский), затем в Иркутск, где и состоялась судьбоносная встреча Кодаю с ученым, исследователем Сибири Э. Г. Лаксманом. Именно он предложил японцу ехать вместе с ним в Петербург и лично просить императрицу о возвращении на родину. Так, 28 июня 1791 г. в Царскосельском дворце состоялась встреча Кодаю с Екатериной II. Императрица благосклонно отнеслась к иностранному гостю и впоследствии неоднократно приглашала его во дворец —Кодаю рассказывал о Японии, показывал национальную одежду, оружие и другие вещи. Разрешение на возвращение домой было получено[3]. На прощание Екатерина II пожаловала капитану табакерку, усыпанную бриллиантами, карманные часы с цепочкой французской работы, 150 рублей золотом и золотую медаль «В память открытия памятника императору Петру I в Санкт-Петербурге»[4].

В тексте Высочайшего указа о направлении миссии в Японию было в т. ч. сказано: «Случай возвращения японцов в их отечество открывает надежду завести торговые связи, тем паче, что никакому европейскому народу нет столько удобностей к тому, как российскому, в рассуждении ближайшего по морю расстояния и самаго соседства…. Желательно было бы иметь отношения и торговые связи с Японским Государством, а у нас всем подданным Японским, приходящим к портам и пределам Нашим, всевозможныя пособия и ласки оказываемы будут… Для большего еще обласкания Японского Правительства употребить из казны до 2000 рублей на покупку разных приличных товаров, кои в подарок послать можно»[5]. Целью экспедиции были и научные исследования: «…в бытность в японских областях делать на водах, островах и на твердой земле астрономическия, физическия и географическия наблюдения и замечания»[6]. Обратный путь до Охотска, откуда отплывало судно с членами экспедиции, занял десять месяцев. За это время было преодолено около 13 000 км: ехали на санях, в кибитках, верхом на лошадях, сплавлялись по сибирским рекам. Спустя месяц после отплытия из Охотска, в ноябре 1792 г. в гавани Нэмуро на о-ве Хоккайдо Дайкокуя Кодаю сошел на родной берег. Из семнадцати членов его экипажа на родину вернулись трое, двое остались в Иркутске, остальные погибли. Японское правительство очень настороженно встретило русскую миссию и своих соотечественников. Оставаясь закрытым государством и проводя политику самоизоляции, Япония не заинтересовалась контактами с Россией; это произошло намного позже – в 1855 г. вице-адмирал Е. В. Путятин подписал Симодский трактат о дружбе и торговле с Японией. 

Имя капитана Кодаю не было забыто: по приказу сёгуна Иэнари придворный ученый Кацурагава Хосю записал «Краткие вести о скитаниях в северных водах», основываясь на рассказах и дневниковых записях Кодаю. Этот материал долгое время, как не подлежащий распространению, пролежал в государственном архиве Японии. Труд Кацурагавы был опубликован лишь в 1937 г., в 1978 г. переведен на русский язык[7]. Без сомнения, «Краткие вести…» явились началом работы по составлению свода сведений о России, предпринятой затем и другими японскими писателями и историками. 

Спустя почти 200 лет необычная история моряков вдохновила писателя Ясуси Иноуэ написать роман «Сны о России», который был экранизирован (часть съемок проходила в Екатерининском дворце и парке). Так, судьба теперь уже экранного японского капитана оказалась еще раз тесно связана с царскосельской резиденцией, а медаль с портретом Кодаю – единственным вещественным напоминанием в коллекции музея об этом далеком событии. 


[1] Файнберг Э. Я. Русско-японские отношения в 1697–1875 гг. М., 1960. С. 16.

[2] Там же. С. 17.

[3] Подробнее об истории Дайкокуя Кодаю и его пребывании в России см.: Константинов В. М. Россия XVIII века глазами японцев // Кацурагава Х. Краткие вести о скитаниях в северных водах («Хокуса Монряку»). —М., 1978. С. 23–39.

[4] В музее памяти капитана Кодаю представлены рисунки табакерки, медали и часов с футляром. В своей книге Кацурагава пишет о подарках императрицы: «Медаль…отлита из чистого золота. На лицевой стороне — изображение ныне царствующей императрицы, на оборотной стороне — изображение возродившего державу мудрого государя Петра, верхом на коне, попирающего большую змею на большой скале. Обе фигуры сделаны выпуклым ваянием. Эту медаль вешают на шею на полоске материи, похожей на тесьму, она плетеная, темно-голубого цвета… Рассказывают, что куда бы ни поехал человек, имеющий эту медаль… с ним обращаются почтительно. Для изготовления часов приглашали искусного мастера францусу. Это предмет очень тонкой работы». По возвращении на родину Кодаю предстал перед сёгунатом в русском кафтане с медалью, пожалованной императрицей (Там же. С. 26).

[5] 13 сентября 1791 г. Екатерина II подписала «именной» указ № 16985 иркутскому генерал-губернатору И. А. Пилю об отправке в Японию экспедиции в целях установления торговых отношений. Экспедицию возглавил сын Э. Г. Лаксмана Адам; помимо членов экипажа, переводчиков и трех японцев, на судне находились иркутские купцы с товарами, однако, японское правительство торговлю не разрешило (Там же. С. 27). 

[6] В ходе экспедиции были собраны минералы, образцы флоры и фауны, ремесленные изделия, составлены чертежи местностей; впоследствии часть коллекции была передана Петербургскому университету (Там же).

[7] Кацурагава Х. Краткие вести о скитаниях в северных водах («Хокуса Монряку»). Перевод с японского, комментарий и приложения В. М. Константинова / Отв. ред. В. Н. Горегляд. — М., 1978.