ОТ «КАМЕННЫХ ПАЛАТ»ДО ПАРАДНОЙ ИМПЕРАТОРСКОЙ РЕЗИДЕНЦИИ:

ЭТАПЫ СТРОИТЕЛЬСТВА БОЛЬШОГО ЦАРСКОСЕЛЬСКОГО ДВОРЦА

Авторы:
Н.Н. Лансере, Е.И. Перова

История Царского Села как императорской резиденции начинается 24 июня 1710 года, когда земля, отвоеванная у Швеции в ходе Северной войны[1] и первоначально именовавшаяся в русских документах Сарской мызой[2], была подарена Петром I своей возлюбленной – Екатерине Алексеевне, вскоре ставшей его законной супругой (их официальное бракосочетание состоялось в феврале 1712 года).

Будущая императрица Екатерина I получила в свое распоряжение небольшую усадьбу с домом бывшего мызника[3], хозяйственными постройками и прилегающими землями. Старый усадебный дом представлял собой деревянное одноэтажное здание, состоявшее из шести светлиц и трех сеней. Он и служил первоначальным жильем до постройки в 1720-х годах первых каменных палат. Его подновили, стены во всех светлицах обили холстом и украсили множеством картин, обставили мебелью, и в том же 1710 году Петр и Екатерина принимали в нем герцога Курляндского, жениха царевны Анны Иоанновны. В отличие от парадного Петергофа здесь царила спокойная домашняя атмосфера, в которой можно было почувствовать себя обычным человеком и отдохнуть от государственных дел. Особая умиротворяющая аура этого места, отмеченная первыми его жильцами, останется на протяжении всего существования Царского Села и обеспечит любовь к нему многих исторических деятелей, талантливых художников, поэтов и простых людей, в сердцах которых оставит неизгладимый след.

Вскоре, однако, одноэтажное деревянное строение перестало соответствовать требованиям его владелицы, и в 1718 году по проекту архитектора И.-Ф. Браунштейна (вторая половина XVII – первая половина XVIII века) началось строительство первого каменного дома, в отделке которого принимал участие «мармулир и архитект» И. К. Ферстер[4] (1675–1755).

«Каменные палаты о шестнадцати светлицах», как тогда называли новый царский дом, представляли собой небольшое двухэтажное здание, характерное для русских дворцовых построек петровского времени – строгий фасад с двумя ризалитами, простые по рисунку наличники окон и дверей, кровля с переломом. В центре первого этажа находились просторные «сени», освещавшиеся в темное время суток двумя фонарями. По сторонам от сеней располагались жилые «палаты» и хозяйственные помещения. Второй этаж был парадным. Здесь особо выделялись центральный, во всю ширину здания, зал и царская спальня, кровать в которой была украшена балдахином, а стены – картинами и зеркалами.

Вокруг нового здания был разбит сад на голландский манер с множеством цветников, с прямыми дорожками и каналами, беседками, галереями и большим прудом. Неподалеку от дворца был устроен и такой необходимый атрибут любой роскошной усадьбы того времени, как «Зверинец». Здесь содержались звери для одной из самых любимых забав представителей высшего сословия русского общества – охоты. В августе 1724 года по случаю завершения строительства было устроено празднество с торжественным обедом и танцами, прогулками по саду и фейерверком. На торжестве, во время которого, по воспоминаниям очевидцев, «палили из тринадцати пушек трижды», присутствовали царь с приближенными, государственные деятели и иностранные гости. Царица, как хозяйка нового дворца, встречала гостей.

Первые «каменные палаты» просуществовали 20 лет, в течение которых сменилась их владелица – в 1727 году после смерти Екатерины I Сарская мыза по духовному завещанию перешла в собственность цесаревны Елизаветы Петровны, которая часто жила здесь в детстве вместе с родителями и сохранила любовь к этой земле на протяжении всей своей жизни.

До восшествия на престол стесненная в средствах, она не имела больших возможностей для перестройки и расширения своего поместья и ограничивалась несущественными переделками и необходимым текущим ремонтом. Более того, любимая «подгородная дача» Елизаветы стала для нее источником доходов, получаемых от продажи выращенных в садах овощей и фруктов и оброка приписанных к ней крестьян.

В то время места, окружавшие цесаревнину вотчину, находившуюся в 20 верстах от Санкт-Петербурга, были еще довольно глухими, окруженными густыми лесами, где можно было столкнуться с лихими людьми. По этой причине в 1735 году Елизавета просила своего поверенного приобрести два пуда пороха, 30 фунтов пуль и 20 фунтов дроби «...и купивши сеи же день и прислат к нам сего жь дня немедленно, понеже около насъ розбоиники ходят и красились меня расьбит»[5]. Тем не менее, Елизавета Петровна подолгу жила в своем имении, принимая непосредственное участие в его хозяйственных делах и предаваясь своему любимому развлечению – охоте.

С восшествием Елизаветы на престол 25 ноября 1741 года для будущего Большого Царскосельского дворца начался новый период, во время которого он преобразился до неузнаваемости и превратился в парадную императорскую резиденцию, по замыслу царственной владелицы ничем не уступающую в роскоши и великолепии резиденциям европейских монархов.

В 1742 году императрица поручила знаменитому в то время архитектору М. Г. Земцову (1686–1743) составить проект перестройки и увеличения здания. Испытывая самые нежные чувства к старому матушкиному дому, она приказала не разрушать его, а «вписать» в стены нового дворца, пристроив «галереи на колоннах» и «флигели каменные». Проект был разработан, но остался неисполненным из-за смерти автора.

Уже в 1743 году был утвержден новый вариант, созданный архитекторами Андреем Квасовым (1720 – после 1770) и Саввой Чевакинским (1709 – между 1774 и 1780) на основе проекта их предшественника[6]. По обе стороны от старых «каменных палат» решено было построить двухэтажные флигели, соединив их с расширенным «старым домом», именовавшимся теперь «средним домом», одноэтажными деревянными галереями на колоннах. Галереи позднее все-таки сделали каменными и надстроили над ними деревянный этаж для прохода из одной части здания в другую. Правый флигель возводимого дворца предназначался для жилых покоев императрицы, которая во время строительства останавливалась в «среднем доме», фактически живя на стройке.

С. И. Чевакинский разработал проект дворцовой церкви и соединил ее с правым флигелем одноэтажной галереей, на которой был устроен сад с дорожками, клумбами и посаженными в кадках и прямо в землю деревьями. Такая же галерея с висячим садом связала левый флигель дворца со спроектированным А. В. Квасовым двухэтажным корпусом «под куполом», в котором располагалась оранжерея. Фасад здания выкрасили в желтый цвет, выступающие его части – в белый, а крышу – в зеленый.

Предназначенные для размещения гостей, придворных и всевозможных служебных и хозяйственных нужд многочисленные строения, разбросанные в беспорядке около дворца, упорядочили в одноэтажные здания циркумференций[7], которые протянулись полукругом от крайних флигелей и смыкались напротив центрального корпуса, образуя тем самым парадный двор. Въезжали во двор через трое железных решетчатых ворот, местами вызолоченных, из которых одни парадные располагались напротив «среднего дома», а двое других – по бокам, между корпусами циркумференций.

Судьба этого проекта не была безоблачной. Строительство, начатое 5 мая 1744 года, велось при отсутствии какой бы то ни было систематичности, характерной для елизаветинской эпохи и для русского характера в целом. В ходе работ в проект вносились изменения и поправки, учитывавшие все новые и новые пожелания и задумки царственной хозяйки, снова составлялись чертежи, пересчитывались «генеральные спецификации» (сметы), уже построенное разбиралось и возводилось заново. В течение нескольких лет вокруг дворца можно было наблюдать многочисленные временные заборы, палатки и строительные леса, беспрестанно перемещавшиеся от одной части здания к другой; всюду валялись горы мусора, горели костры и жгли известь; сновали рабочие, переносившие строительные материалы; со всех сторон доносился невозможный стук и грохот, который, впрочем, немного затихал в присутствии Елизаветы Петровны, несмотря ни на что часто навещавшей свою любимую дачу.

К лету 1748 года, когда строительство дворца практически закончилось, императрица сочла его недостаточно роскошным и удобным. По ее мнению, он оставался маловместительным и не имел просторного зала, пригодного для многолюдных приемов и торжеств. И уже в 1749 году начались работы по переустройству здания, а 10 мая 1752 года последовал указ о новой реконструкции, порученной архитектору Ф. Растрелли (1700–1771), в результате которой дворец был перестроен практически полностью. «Здешний дворец тогда строился, но это была работа Пенелопы: завтра ломали то, что сделано было сегодня. Дом этот был шесть раз разрушен до основания и вновь выстроен прежде, чем доведен был до состояния, в каком находится теперь; целы счета на миллион шесть сот тысяч рублей, которых он стоил, но, кроме того, императрица тратила на него много денег из своего кармана и счетов на них нет»[8], – вспоминала впоследствии Екатерина II, бывшая в то время великой княгиней и являвшаяся свидетельницей всей этой чехарды.

За время строительства вокруг Сарской мызы образовалось целое поселение, быстро расширяющееся за счет увеличивающегося штата дворцовых служителей и все более растущего числа рабочих, в состав которых входили крепостные, вольные крестьяне и солдаты. Со всей России и из заграницы сюда привозились драгоценные строительные материалы, приезжали самые искусные мастера и художники. Теперь Сарскую мызу, уже получившую статус официальной императорской пригородной резиденции, стали именовать Сарским селом.

Франческо Растрелли, итальянец по происхождению, не случайно стал любимым придворным архитектором Елизаветы Петровны. Его безудержное стремление к внушительности, торжественности и блеску, склонность к архитектурным и декоративным эффектам как нельзя лучше соответствовали новому желанию императрицы превратить ее изящную и привлекательную дачу в грандиозную, величественную и роскошную императорскую резиденцию, «своего рода Версаль»[9]. Это стремление позволило полностью раскрыться таланту знаменитого мастера русского барокко, который блестяще выполнял любые желания и прихоти царственной заказчицы, лично наблюдавшей за ходом работ и не скупившейся на расходы.

И снова пространство вокруг дворца превратилось в строительную площадку. Одноэтажные галереи, соединявшие центральный корпус с боковыми флигелями, были надстроены. В результате здание выросло на один этаж, расширилось и приобрело сплошной фасад, вытянувшийся в длину на 306 метров. К «среднему дому» пристроили два крыльца с колоннами и статуями. Со всех сторон дворец, выкрашенный в лазоревый цвет, украсили ряды белых колонн и пилястр и золоченая декоративная скульптура – фигуры атлантов, поддерживающих колоннаду, деревянные резные статуи и вазы, венчавшие крышу, различные картуши и маски, расположенные вокруг дверей и окон.

С правой стороны здание заканчивалось церковным флигелем с пятью золочеными главами, симметрично которому с противоположной стороны дворца возвышался позолоченный купол левого флигеля с многоконечной звездой на шпиле. Циркумференции также перестроили и декорировали не менее пышно, чем сам дворец. Ворота и решетки между корпусами циркумференций изготовили на Сестрорецком заводе мастера Кордони и Волков по рисункам Ф. Растрелли. Центральные же ворота отличались особенным золоченым декором, из-за чего их стали называть Золотыми.

В 1756 году, через тринадцать лет после начала перестройки старых каменных палат Екатерины I, все работы во дворце были закончены. «Никто прежде не видал подобной роскоши»[10]. Еще издали, подъезжая к дворцу, гости замечали лазоревую ленту фасада с белоснежной колоннадой и ослепляющим золотым блеском декором. Своими размерами и пластическим характером рельефа дворец производил неизгладимое впечатление. Въезжая через центральные Золотые ворота на парадный двор, экипажи следовали вдоль фасада, чтобы гости имели возможность полюбоваться им, и останавливались у корпуса «под звездой», где находилась парадная лестница.

Такое, казалось бы, нелогичное расположение главной лестницы в самом конце здания объясняется задумкой Растрелли создать и усилить эффект торжественности. Входя во дворец, поднимаясь по богато декорированной парадной лестнице, гости оказывались перед впечатляющей бесконечной, растянувшейся на всю длину здания анфиладой залов, образованной перспективой блистающих золоченой резьбой дверных проемов[11]. Личные комнаты императрицы находились в противоположной стороне дворца, кажущейся недоступной для простых смертных. Оттуда, из глубины этого сказочного зеркального царства, появлялась государыня. «Медленно превращалась она из еле видной, но сверкающей драгоценностями, точки в явственно очерченную, шуршащую парчой и шелками величественную фигуру»[12] и представала перед ожидающими ее подданными и гостями, ошеломленными блеском роскошно декорированных парадных залов.

Просторные, во всю ширину дворца, двусветные залы с обильным золоченым декором на стенах, большими окнами, зеркалами, расширяющими пространство, живописными плафонами, исполненными итальянскими художниками, наборным паркетом из ценных пород дерева – все здесь было создано, чтобы продемонстрировать богатство и величие русского государства и самой императрицы.

Пройдя первые залы Золотой анфилады – пять Антикамер, предназначенных для ожидания выхода императрицы, гости входили в Светлую галерею, или Большой зал. И снова их ошеломляла грандиозность и роскошь на этот раз самого большого помещения дворца, предназначенного для торжественных дипломатических приемов, парадных обедов, балов и маскарадов. Скульптурная и орнаментальная золоченая резьба сплошным узором покрывала его стены. Живописный плафон занимал всю площадь потолка. Многочисленные двери-окна чередовались с зеркалами и, многократно отражаясь в них, создавали впечатление бесконечности пространства. Днем Светлая галерея была пронизана солнечным светом, играющим на позолоте, а вечером освещалась 696 свечами в настенных канделябрах. Все это производило чрезвычайно сильное впечатление.

Выходя из Большого зала, гости попадали в помещения бывшего «среднего дома», из которых наибольший интерес представлял Китайский зал[13], необходимый атрибут любого дворца XVIII века. Особенностью его отделки являлась размещенная на стенах богатая императорская коллекция изделий из китайского, японского и саксонского фарфора.

Демонстрация роскоши и великолепия продолжалась в других парадных апартаментах, где в полной мере выразились мастерство и фантазия Ф. Растрелли как великого декоратора. Стремясь к разнообразию, он использовал различные приемы в оформлении интерьеров дворца. Так, незатейливой, но оригинальной отделкой отличались две небольшие гостиные – Малиновая и Зеленая Столбовые, на стенах которых выделялись пилястры, или «столбы», составленные из жатой малиновой и зеленой фольги, помещенной под стекло.

Богатая фантазия архитектора в полной мере проявилась и в оформлении знаменитой, «исключительной в своем роде», Янтарной комнаты, которую тогда называли Янтарным кабинетом. Елизавета поставила перед своим обер-архитектором сложную задачу – разместить янтарные панно, еще в 1716 году подаренные Петру I прусским королем Фридрихом Вильгельмом I и украшавшие до этого один из залов в Зимнем дворце, в помещении, по площади намного большем, чем интерьер в петербургском дворце. И архитектор блестяще выполнил задачу, дополнив мозаичные янтарные панели, составленные из неодинаковых по очертаниям, величине и оттенкам кусочков полированного янтаря, парными зеркальными пилястрами, деревянной золоченой резьбой и флорентийскими мозаиками в богато декорированных янтарных рамах. А фрагменты стен, оставшиеся без янтарных панелей, распорядился обтянуть холстом и расписать «под янтарь». Своей диковинной красотой Янтарный кабинет производил на всех незабываемое впечатление.

Новым решением для России было оформление последнего в череде парадных апартаментов дворца помещения – Картинного зала. Его южную и северную стены полностью занимали произведения живописи[14], размещенные по принципу шпалерной развески, – картины отделялись друг от друга лишь тонким золоченым багетом. За Картинным залом следовали личные покои императрицы, выходящие на галерею Висячего сада с фруктовыми деревьями.

Золотую анфиладу завершала нарядная дворцовая церковь Воскресения Христова, торжественно освященная 30 июля 1756 года в присутствии императрицы и «чужестранных министров». Особенностью оформления ее интерьера было соединение элементов убранства русского храма и светского праздничного интерьера: традиционные пять глав православной церкви сочетались с живописным плафоном, закрывшим подкупольное пространство храма; на фоне стен, окрашенных берлинской лазурью, ярко выделялись золоченые колонны с ажурными гирляндами, фигуры ангелов и другие элементы декора; иконы, обрамленные роскошными золочеными резными рамами, напоминали декоративную живопись. Художественное решение иконостаса церкви также отличалось оригинальностью – центральное место здесь занял образ Коронования Богородицы, а рядом, в числе других икон, разместились образа Святой Екатерины, апостола Петра и пророчицы Анны, представляя собой своеобразные аллегории самой императрицы и членов ее семьи.

Обилием и блеском позолоты созданный Ф. Растрелли дворец напоминал произведение ювелирного искусства. Елизавета Петровна с гордостью показывала его придворным и иностранным гостям, один из которых восторженно воскликнул: «А где же футляр, что должен укрывать это сокровище?»[15]. Архитектор блестяще выполнил задание императрицы – Сарское Село превратилось в великолепную загородную резиденцию. С тех пор Большой Царскосельский дворец стал центром придворной жизни, где не только устраивались веселые приемы, но и вершились важные государственные дела.

Пройдет совсем немного времени. Хозяйкой дворца станет Екатерина Великая, при которой Сарское Село будут уже именовать Царским[16]. Наступит провозглашающий главенство разума век Просвещения и классицизма. Дворец постепенно утратит свою вызывающую роскошную пышность. Позолоченные части фасада и многочисленная деревянная скульптура на крыше не выдержат приморского климата С.-Петербурга – позолота скоро сойдет, а дерево под действием осадков начнет гнить и разрушаться. Уже в 1770 году балюстраду окончательно снимут, а все ранее золоченые элементы декора вскоре окрасят охрой[17]. Ожидают дворец и другие изменения, но в основных своих чертах творение Ф. Растрелли сохранится до наших дней и уже навсегда останется в истории яркой жемчужиной архитектуры русского барокко.

26 ноября 1763 года в Большом дворце Царского Села недавно взошедшая на престол Екатерина II устроила первый императорский прием – маскарад на 600 персон. Празднество проходило в помещениях парадной анфилады, столы накрыли в Антикамерах, Большом и Картинном залах, а также на первом этаже. То, что Екатерина II выбрала именно Царское Село для своего торжества, неудивительно: этот дворец уже сыграл в ее жизни важную роль. Первое появление великой княгини в Царском относится к елизаветинскому времени, когда юная Екатерина и ее супруг, племянник императрицы Петр Федорович, прибыли в загородную резиденцию после бракосочетания. Это случилось в 1745 году, и с тех пор вся жизнь Екатерины была связана с Царским Селом.

Императрица любила проводить в Царском Селе досуг, многие важные и торжественные события в ее жизни и жизни государства происходили или отмечались в Большом дворце. С поздней весны до осени она предпочитала жить в Царском, где все было «по - простому», начиная с распорядка дня. Во дворце располагались и апартаменты наследника престола с супругой (хотя известно, что у Екатерины и великого князя Павла Петровича отношения складывались непросто), а также комнаты для внуков императрицы – Александра и Константина.

С приходом к власти Екатерины Алексеевны Большой Царскосельский дворец переживает третий этап своего формирования. Увлеченная новым архитектурным стилем, классицизмом, Екатерина II приняла решение преобразовать дворец согласно последним художественным веяниям. Императрица считала парадное растреллиевское творение не слишком пригодным для жилья и планировала не только иное оформление его интерьеров, но и значительные перестройки. Идея расширения дворца возникла после того, как Контора строений Царского Села представила императрице доклад о состоянии зданий и садов. В результате к дворцу были пристроены два трехэтажных флигеля – Церковный и Зубовский, проекты которых принадлежали Ю. М. Фельтену (1730-1801) а основные работы по строительству выполнялись В. И. Нееловым (1722-1782) и его двумя сыновьями. В первом флигеле располагалась дворцовая церковь, а во втором, называвшемся с 1789 года Зубовским (по имени фаворита Екатерины Платона Зубова), – личные апартаменты.

На строительство любимой летней резиденции Екатерина не жалела средств. Понимая, что решать задачи благоустройства пригородного владения необходимо комплексно, первоначально внимание уделяла созданию многочисленных парковых затей. Однако с возрастом у нее возникла тяга к уединению, в связи с чем в 1779 году начались работы по пристройке жилого флигеля. Собственная половина Екатерины имела отдельный вход, со стороны основного объема дворца к ней примыкали парадные Арабесковый и Лионский залы, далее располагались парадный Китайский зал, Опочивальня, Табакерка, Зеркальный кабинет, Рафаэлевская комната и Серебряный кабинет. В соответствии с увлечением императрицы античным искусством шотландский архитектор Ч. Камерон создал интерьеры, отличающиеся утонченной красотой и изысканностью. Но сегодня только акварели и некоторые сохранившиеся предметы убранства позволяют судить о былом великолепии этой части дворца.

Тогда же Камерон выполнил и проекты архитектурно-художественного убранства комнат, предназначенных для наследника престола и его супруги. Во время проведения (под руководством В. И. Неелова) строительных работ был изменен замысел Ф. Растрелли, создавшего эффектный висячий сад – открытую огромную террасу, примыкающую к дворцовой церкви. Появившиеся на месте сада личные покои Павла Петровича открывались Зеленой столовой – одним из лучших помещений этой части дворца. Стены нежного бледно-зеленого цвета, давшего название интерьеру, украшены лепным растительным орнаментом из виноградных лоз, навеянным мотивами росписей помпеянских вилл, и дополнены рельефными изображениями греческих ваз и архитектурных элементов. Важную образную нагрузку в декоре стен Зеленой столовой, выполненном скульптором И. П. Мартосом (1754–1835) , несут рельефные изображения юношей и девушек в античных одеждах. Потолок столовой некогда украшал живописный плафон.

Самая большая и нарядная комната личных покоев великокняжеской четы – Парадная Голубая гостиная, где Павел Петрович и Мария Федоровна неоднократно устраивали приемы. В декоре этого интерьера также использованы античные мотивы: в живопись филенок дверей включены вариации на темы античных гротесков, парадные камины украшены мраморными кариатидами. Но самым эффектным в оформлении гостиной следует считать шелк, которым были затянуты ее стены (ныне – белый с голубыми цветами).

Китайская Голубая гостиная использовалась Павлом Петровичем в качестве кабинета. Стены ее также декорированы расписным шелком, но с картинками на сюжеты из жизни китайцев. В этом интерьере применен модный в XVIII веке стиль шинуазри.

Отделка, созданная Камероном, сохранилась и в Опочивальне – помещении, некогда служившем спальней первой супруге Павла Петровича Наталье Алексеевне, а позднее перестроенном для второй жены наследника – Марии Федоровны. Камерон вновь использует античные мотивы, настенные панно помещенные в медальоны, исполненные Иваном Мартосом, дополняет интерьер изящными фаянсовыми колоннами. Нежные по цвету, увитые лентами и гирляндами полевых цветов, они организуют пространство комнаты, выделяя альков. Опочивальня известна тем, что в 1796 году в ней родился будущий император Николай I.

После смерти Екатерины II в 1796 году русский престол унаследовал сын императрицы Павел Петрович. Царское Село не входило в число его любимых резиденций, более того, за все годы своего правления он лишь однажды, в 1800 году, провел несколько дней в Большом Царскосельском дворце, празднуя с семьей день рождения дочери Александры. Однако предыдущие сорок два года жизни императора были теснейшим образом связаны с этой резиденцией. Известно, что вскоре после рождения великого князя императрица Елизавета Петровна забрала ребенка у родителей и воспитывала его под своим присмотром, по преимуществу в Царском Селе. В дальнейшем, в годы правления Екатерины, великий князь неизменно проводил летние месяцы в Большом дворце. Здесь же он жил после бракосочетания с Натальей Алексеевной, а потом со своей второй супругой – Марией Федоровной. Пребывание в Царском Селе складывалась для него не самым лучшим образом, особенно начиная с 1780-х годов, когда отношения между великим князем и Екатериной II ухудшились. Закономерно, что после смерти матери, не желая будить в памяти ненужные воспоминания, он покидает Царское Село, а многие предметы декоративного убранства дворца перевозит в свои любимые резиденции – Павловск, Гатчину и Михайловский замок.

Павел I за годы правления не пытается предпринимать никаких работ по дальнейшему усовершенствованию Большого дворца.

Все изменилось с приходом к власти Александра I. Хотя новый император и не сразу стал заниматься обустройством Царского Села, отдельные его деяния имели впечатляющие результаты. Именно по приказу Александра Павловича в 1811 году во флигеле Большого дворца, который когда-то носил название «Великокняжеский» и предназначался для детей Павла Петровича и Марии Федоровны, был открыт Императорский лицей. Как известно, многие воспитанники этого высшего учебного заведения, созданного для подготовки дворянских детей к государственной службе, оставили блистательный след в истории России.

После войны 1812 года император особенно любил уединяться в Царском Селе. Он жил в апартаментах Большого дворца, где отдавал особое предпочтение некоторым из интерьеров. К их числу относится Опочивальня, раньше принадлежавшая Екатерине II. Барочная пышность резного золоченого убранства этого интерьера так пришлась Александру I по душе, что его супруга, Елизавета Алексеевна, в одном из своих писем даже заметила: «…император… свою спальню любит, как нечто одушевленное»[18]. С таким же чувством он относился и к своему рабочему кабинету. Известно, что в последние годы царствования император все больше времени проводил в Царском Селе. Он говорил: «Я в Царском в один день успеваю сделать больше, чем во всю неделю в Петербурге»[19]. Возможно, поэтому, когда император высказал пожелание обновить интерьеры дворца в модном стиле ампир, В. П. Стасов (1769–1848) особое внимание уделил работе над проектом Парадного (Мраморного) кабинета императора. Созданный в 1817 году как место официальных аудиенций, он решен с подчеркнутой торжественностью. Важную роль в организации пространства кабинета играет полукруглая ниша с включенными в нее ионическими колоннами. Архитектурный облик интерьера дополняет облицовка светло-розовым искусственным мрамором и росписи гризайлью, тематика которых напоминает о славных победах русских в Отечественной войне 1812 года.

Николай Павлович, родившийся, как уже говорилось, в Большом дворце, любил жить в Царском Селе, а с 1834 года оно стало постоянным местом летнего пребывания его семьи, выбравшей своей резиденцией Новый (Александровский) дворец. Следуя сложившимся традициям, многие события личной и государственной жизни Николай I предпочитал отмечать в Царском Селе. Царское славилось и «малыми» приемами – нередко в белые ночи устраивались «сельские балы» на открытом воздухе. Вместе с тем император всегда находил время и для активной работы, и для благоустройства Царского Села.

Сменивший Николая I на престоле Александр II сохранил воспитанную с детства привязанность к этой загородной резиденции. Императорская семья подолгу жила в Царском, занимая Зубовский флигель, и неудивительно, что при Александре Николаевиче обновились, согласно соображениям комфорта и уюта, некоторые интерьеры. Работы по их декорировке вел придворный архитектор И. А. Монигетти (1819-1878), который создал Турецкую (Азиатскую) комнату в восточном стиле, где находились образцы коллекционного оружия и утвари. Монигетти внес также изменения в интерьер Лионской (Желтой) гостиной. Важным проектом зодчего следует считать оформление Парадной лестницы Екатерининского дворца.

Александр III предпочитал всем прочим резиденциям Гатчину и поэтому редко бывал в Царском – сохранив лишь память о годах, проведенных им здесь вместе с братьями и сестрами в детстве. Приезжая сюда, Александр Александрович и Мария Федоровна с детьми останавливались в Александровском дворце.

При последнем императоре Николае II Царское Село стало официальной императорской резиденцией. Вновь в Большом Царскосельском дворце устраивались празднества, балы, официальные приемы, но императорская семья занимала Александровский дворец, где для нее по-новому, в соответствии с современными архитектурными веяниями были оформлены апартаменты.

Новая страница в истории Большого дворца открылась после отречения Николая II от престола 2 марта 1917 года. Царское Село потеряло статус императорской загородной резиденции, и вскоре на основе его уникальных коллекций сформировался историко-художественный музей.

[1] Северная война (1700–1721) – война между Россией и Швецией за выход в Балтийское море. Одним из результатов этой войны было возвращение России земель, отошедших Швеции по Столбовскому мирному договору 1617 г. Территория с усадьбой, на месте которой впоследствии возникло Царское Село, была освобождена в 1702 г., а в 1703 г. подарена Петром I своему сподвижнику А. Д. Меншикову, владевшего ею до 1710 г.

[2] Во времена шведского владения эта земля именовалась Slavanska pogost (Славянский погост), а на месте Большого Царскосельского дворца находилась усадьба, обозначенная на шведских картах как «Saritshof» (Сарицгоф) и «Saris», по-фински – «Saari mojs», что означает «возвышенная местность». В русский язык название перешло как Сари мойз или Сарская мыза. Впервые в русских документах оно встречается в донесении Ф. М. Апраксина Петру I от 24 августа 1702 г., в котором он сообщает о бегстве шведов из Сарской мызы.

[3] Мызник – помещик, владелец или управляющий мызой. Мызами в Эстонии и Ингерманландии называли помещичьи усадьбы с принадлежавшими им сельскохозяйственными постройками. В России этот термин употреблялся в западной части Петербургской губернии, в настоящее время является устаревшим.

[4] «Мармулир и архитект» И. К. Ферстер являлся специалистом по работе с камнем и искусственным мрамором, занимался отделкой «каменных палат» Екатерины Алексеевны с 1722 г., когда Канцелярия городовых дел направила его «в доме Ея величества […] в Сарской мызе в двух каморах убрать камнем алебастровым», так как он «умеет тот камень полировать». См.: Павлова М.А. Архитектор Иоганн Кристиан Ферстер и его деятельность // Петербургские чтения–97. СПб., 1997. С. 55–57.

[5] Бенуа А. Н. Царское Село в царствование императрицы Елизаветы Петровны. СПб., 1910. С. 22.

[6] Проект был представлен «архитектории учеником» Андреем Квасовым. Ввиду молодости и неопытности автора, руководителем строительства назначили уже известного в то время архитектора Джузеппе Трезини. Сменивший его в 1745 г. С. И. Чевакинский внес существенные изменения в работу А. В. Квасова. Представление о внешнем виде дворца, созданного по этому проекту и перестроенного затем Ф. Растрелли, дает деревянная модель центрального корпуса здания и двух флигелей по его сторонам, выполненная в 1743–1744 гг. группой столяров и резчиков под руководством А. В. Квасова. Русский художник и историк искусства А. Н. Бенуа высоко оценил художественные достоинства проекта: «Надо признать, что если Квасовский проект и уступает в роскоши и блеске тому сооружению Растрелли, которым мы ныне любуемся, то в смысле изящества, равновесия масс и ритма линий он заслуживает предпочтение» (Бенуа А. Н. Указ. соч. С. 33). В настоящее время модель дворца хранится и экспонируется в ГМЗ «Царское Село».

[7] Циркумференция – низкий, расположенный полукругом вокруг парадного двора корпус здания, примыкающий к главному зданию усадебного или дворцового комплекса.

[8] Записки императрицы Екатерины Второй. СПб., 1907. С. 120–121.

[9] Бенуа А. Н. Указ. соч. С. 29.

[10] Ансело Ф. Шесть месяцев в России. М., 2001. С. 65.

[11] Прием анфиладного расположения залов, до этого практически не известный в России, Ф. Растрелли применял и в других построенных им дворцах, но только в Царском Селе протяженность Золотой анфилады, названной так из-за обилия золоченой резьбы, равнялась длине всего здания.

[12] Бенуа А. Н. Указ. соч. С. 96.

[13] В настоящее время на месте Китайского зала находится Парадная лестница, созданная архитектором И. А. Монигетти в 1860–1863 гг. В память о ранее существовавшем интерьере Ф. Растрелли стены лестницы декорированы вазами японского и китайского фарфора из императорской коллекции.

[14] Специально для дворца в Сарском Селе по приказу императрицы Елизаветы Петровны в 1745–1746 гг. в Праге и Гамбурге придворным художником Г. Х. Гроотом была приобретена коллекция картин голландских, фламандских, немецких и итальянских мастеров.

[15] Ансело Ф. Указ. соч. С. 66.

[16] Окончательно название «Царское Село» закрепилось в 1780-е гг., хотя в некоторых случаях в официальных документах еще до 1808 г. писали «Сарское».

[17] Бенуа А. Н. Указ. соч. С. 84.

[18] Бардовская Л. В. Царское Село. СПб., 2005. С. 100.

[19] Вильчковский С. Н. Царское Село. Репринтное воспроизведение издания 1911 г. СПб., 1992. С. 17–18.