Перейти к основному содержанию

Векшин Владимир Алексеевич,
Научный сотрудник Военно-исторического отдела

НЕИЗВЕСТНЫЕ ФОТОГРАФИИ ЕКАТЕРИНИНСКОГО ПАРКА
И ЛАЗАРЕТА В ЕКАТЕРИНИНСКОМ ДВОРЦЕ 1915-1917 ГГ.

В частной коллекции в Смоленске хранится несколько десятков видовых фотографий Екатерининского парка, датированных 1915–1917 гг. На одной из них, с изображением ворот Фрейлинского садика, выделяется военный с повязкой Красного Креста на рукаве. На другой фотографии можно различить силуэты военного и санитара на площадке у Агатовых комнат. Еще на одной фотографии — сестра милосердия. Что же привело их в разгар мировой войны в Екатерининский парк?

Сразу после начала Первой мировой войны императрица Александра Федоровна распорядилась открыть в Царском Селе три лазарета для лечения раненых: при Царскосельском доме призрения увечных воинов, при Царскосельской общине Красного Креста и при Дворцовом госпитале[1]. Примеру императрицы последовали частные лица, открывшие в своих домах несколько небольших лазаретов. Эти лазареты стали основой Царскосельского района Красного Креста[2].

Раненые доставлялись в Царское Село специальным военно-санитарным поездом имени Его Императорского Высочества наследника цесаревича[3], который прибывал к Царскому павильону Собственной ветки Царскосельской железной дороги[4]. Доставка раненых с поезда[5] в лазареты осуществлялась силами Императорского гаража[6], а также частных лиц, которые предоставили свои автомобили в распоряжение Красного Креста[7].

Все возраставший поток раненых вскоре потребовал увеличения количества лазаретов в Царскосельском районе, и было принято решение использовать под эти цели дворцовые помещения. Императрица рассматривала разные варианты, однако все они требовали проведения значительных подготовительных работ. В итоге выбор пал на бывшие комнаты великого князя Павла Александровича и его детей на первом этаже Большого дворца, находившиеся в это время в процессе ремонта[8]. Для размещения лазарета в короткий срок были проведены дополнительные ремонтные работы: появились новые перегородки, для устройства операционных и ванных комнат были проложены новые сантехнические и вентиляционные сети, заменена электрическая проводка[9].

Помимо комнат великого князя Павла Александровича и его детей, лазарет занял и соседние помещения, выходившие окнами на другую сторону, в Екатерининский парк (так называемые помещения № 9 и № 10)[10], а также часть комнат княгини Юрьевской (ранее – детей Александра II и Марии Александровны) на первом этаже Зубовского флигеля[11]. Вся мебель из этой половины дворца была перенесена на второй этаж и сложена в Первой Антикамере, Арабесковом, Китайском и Купольном залах[12].

Начальником Лазарета в Большом Царскосельском дворце был назначен полковник А.А. Гебель[13], которого в 1916 г. сменил полковник барон Е.К. Каульбарс[14]. Старшим врачом был приглашен лейб-хирург наследника цесаревича В.Н. Деревенко[15], в штате также состоял доктор А.Н. Мухин[16]. Старшей сестрой была назначена сестра милосердия Петроградской общины Св. Евгении Ю.А. Любушина.

Деньги на содержание и оборудование лазарета поступали из Кабинета его величества Министерства императорского Двора[17]. Жалование служащим лазарета также выплачивалось Кабинетом и составляло от 15 руб. у сиделки до 350 руб. у старшего врача[18].

Лазарет для раненых воинов в Большом Царскосельском дворце открылся 30 октября 1914 г.[19] и первоначально был рассчитан на 40 кроватей для офицерских чинов[20]. Освящение лазарета состоялось 6 ноября в присутствии императрицы Александры Федоровны и великих княжон Ольги Николаевны и Татьяны Николаевны[21].

В первый месяц после открытия императрица Александра Федоровна посещала новый лазарет практически каждый день, однако задерживалась в нем ненадолго: от получаса до полутора часов[22]. В последующем Александра Федоровна полностью сосредоточилась на работе в Собственном лазарете при Дворцовом госпитале и приезжала в лазарет Большого дворца не чаще одного-двух раз в месяц[23].

Лазарет официально назывался «Царскосельский № 41 лазарет в Большом Царскосельском дворце», однако в документах его часто именовали просто Лазарет № 41, Лазарет Большого дворца или Лазарет в Большом Екатерининском дворце[24]. Номер «41» означал порядковый номер в списке царскосельских лазаретов, который вели с начала войны.

В начале 1915 г. для духовного утешения раненых, лежащих в лазаретах Царскосельского района, которые не могли присутствовать при богослужениях, была сооружена переносная походная церковь[25]. Первая служба в лазарете Большого дворца была проведена в марте[26].

В сентябре 1916 г. на деньги, выделенные из сумм императрицы Александры Федоровны, фирмой «Сименс и Гальске»[27] в Большом дворце был оборудован собственный рентгеновский кабинет[28], в котором уже в октябре было проведено 60 исследований[29].

После открытия рентгеновского кабинета оборудование Лазарета Большого дворца можно было признать образцовым. Сотрудники лазарета делали все возможное для успешного лечения своих пациентов[30]. И, конечно, не последнюю роль в быстром восстановлении здоровья играла близость Екатерининского парка. Выздоравливающие могли гулять на свежем воздухе в Собственном садике, укрываясь в случае дождя в специально для них установленной палатке[31].

Осенью 1916 г. было принято решение размещать в лазарете не только офицеров, но и нижние чины, нуждающиеся в специальном хирургическом лечении[32]. В октябре 1916 г. на 52 офицерские кровати приходилось 14 солдатских[33]. Однако уже с 1 февраля 1917 г. все 66 кроватей были предназначены только для офицеров[34].

Кроме лазарета в годы Первой мировой войны во дворце были размещены два склада с мастерскими при них.

В середине августа 1914 г. в Екатерининском дворце был открыт «Царскосельский склад ее императорского высочества великой княжны Ольги Николаевны для детей воинов»[35]. Как гласило объявление, напечатанное в газетах, склад был открыт «на помощь детям запасных воинов» с мастерской для «работы по кройке и шитью детского белья и одежды», работавшей «ежедневно с 1 до 5 час., кроме праздников»[36], куда приглашались все желающие оказать помощь своим трудом. Также склад принимал пожертвования деньгами, тканями и вещами. Вся собранная и изготовленная одежда раздавалась «женам запасных для их детей, передавалась в приюты и в уездное царскосельское попечительство»[37]. Царскосельский склад великой княжны Ольги Николаевны и мастерская при нем работали вплоть до Февральской революции и были окончательно закрыты в апреле 1917 г.[38].

В мае 1915 г. в Екатерининском дворце было открыто отделение «Петроградского склада ее величества государыни императрицы Александры Федоровны на помощь воинам действующей армии»[39]. В объявлении, опубликованном 29 мая 1915 г. в газете «Новое время», сообщалось, что «работы по шитью из скроенного материала белья и по изготовлению перевязочных материалов будут производиться в помещении отделения Склада ее величества ежедневно от 10 до 12 часов утра и от 1 ½ до 5 часов дня. В то же время будет производиться и выдача желающим работать на дом. Вход в отделение Склада ее величества с церковного подъезда Екатерининского дворца»[40].

Судя по воспоминаниям Н. А. Кривошеиной, мастерская отделения Склада ее величества в Большом дворце находилась в Предцерковном зале: «…числа с 15-го июня [1916 г.] я пошла работать в Склад. Входить надо было с громадной площади перед дворцом; я пришла точно вовремя и кн. Путятина[41], поджидавшая в вестибюле, ввела меня в просторное помещение — дверь была прямо из этой прихожей. Здесь стояло два длинных стола, довольно далеко друг от друга, на столах были разложены марля в больших картонных коробках, ножницы, нитки Вскоре барышни, работавшие здесь, уж были все налицо – всего нас было пятьдесят человек. Кн. Путятина указала мне на стул и ушла сама к другому столу; ровно в 4 часа мы все начали работу: кроили из марли и катали вручную бинты…»[42]. Для отделения Склада ее величества также были отведены помещения на втором этаже дворца[43].

После Февральской революции встал вопрос о продолжении финансирования складов, мастерских и лазарета, так как Кабинет его величества Министерства императорского Двора, из денег которого они содержались, лишился значительной части своих доходов. В письме от 28 июля 1917 г. заведующий хозяйственным отделом бывшего Кабинета просил Главное управление Российского общества Красного Креста (РОКК) распорядиться о переводе или закрытии лазарета, мотивируя это невозможностью производить дальнейший отпуск дров для отопления из-за их чрезвычайной стоимости. 10 августа Главное управление приняло постановление о принятии лазарета № 41 на полное содержание Красного Креста[44]. На последующих заседаниях управление неоднократно возвращалось к вопросу о переводе лазарета из дворца, так как стоимость его содержания[45] значительно превосходила средства, выделяемые на содержание подобных лазаретов[46].

Служащие лазарета пытались сопротивляться такому решению. Образованный после Февральской революции Комитет лазарета № 41 направил 19 августа 1917 г. заявление начальнику 137-го тылового эвакуационного пункта, в подчинение которого лазарет был переведен в 1917 г., с требованием оставить его на месте, так как лазарет «в санитарном и гигиеническом отношении не оставляет желать ничего лучшего. Большое удобное помещение на 66 кроватей; парк-сад[47], принадлежащий только лазарету, что дает возможность даже тяжелораненых вывозить на кроватях.

Великолепно оборудована операционная, перевязочная, рентгеновский и электрический кабинет (оборудование которых требует больших затрат и специальных мастеров).

В случае перевода лазарета в другое помещение придется обзаводиться всем заново, т. к. лазарет пользуется редкими преимуществами: бесплатными помещениями, электричеством, швейцары и монтеры от дворца, мебель, посуда столовая и чайная, столовое белье, вода и лед; великолепно оборудованная печь, которая дает возможность печь хлеб дома, что дает до 50% экономии, весь лазарет размещается в одном этаже (большое удобство для тяжелобольных) и стены настолько толсты, что больные не беспокоят друг друга

Относительно предположения оставить дворец без отопления, Комитет берет на себя смелость предложить один проект (заявление печника, прослужившего 25 лет во дворце) отвести трубы таким образом, что отапливаться будет только нижний этаж, это будет дешевле и выгоднее чем перевозить лазарет»[48].

Начальник 137-го тылового эвакуационного пункта поддержал это обращение и направил письмо Главноуправляющему РОКК Северного района с просьбой оставить лазарет во дворце, «имея в виду, что в Царском Селе это единственный хирургический лазарет для тяжело раненых офицеров», и что «при возбуждении вопроса о перемещении этого лазарета из Екатерининского дворца только из-за расходов по его отоплению, по-видимому, была упущена та колоссальная польза, приносимая раненым хорошо оборудованным хирургическим лазаретом»[49].

Однако обращения не подействовали, а идея с отводом печных труб и частичным отоплением была признана невозможной из-за опасности для дворца[50]. Совет Главного управления РОКК, обсудив отказ Комиссара над бывшим Министерством императорского Двора отапливать дворец, признал этот лазарет « чрезмерно дорогим»[51], и 22 октября 1917 г. лазарет № 41 в Большом Царскосельском дворце был закрыт[52].

Весной 1918 г., несмотря на решение Художественно-исторической комиссии[53] о недопущении жилых помещений в центральном корпусе Большого дворца[54], опустевшие залы лазарета были заняты детской колонией на 50 человек[55]. Предполагалось, что детская колония пробудет во дворце только до конца лета[56].

Находясь под домашним арестом в Александровском дворце, императрица Александра Федоровна и великие княжны переписывалась с врачами и сестрами Собственного лазарета при Дворцовом госпитале. В одном из писем, зная о будущем закрытии лазарета в госпитале, они просили перевезти и сложить оборудование в Большом дворце[57]. Как будто надеялись, что история повернет вспять, и они снова окажутся в Собственном садике Екатерининского парка среди своих благодарных пациентов[58].

 


[1] РГИА. Ф. 525. Оп. 2. Вн. оп. 225/2747. Д. 203. Л. 19.

[2] По свидетельству С.Н. Вильчковского, назначенного в 1914 г. Уполномоченным Царскосельского района при Управлении Главноуполномоченного Северного района РОКК, все лазареты Царского Села и окрестностей Александра Федоровна считала под своим покровительством, при этом «ее величество изволила выражаться словом „Царскосельский район“, каковое выражение и вошло в обиход для обозначения лазаретов Царского Села, Павловска и ближайшей округи» (РГИА. Ф. 525. Оп. 2. Вн. оп. 225/2747. Д. 203. Л. 20).

[3] В письме управляющему канцелярией РОКК Северного района С.Н. Вильчковский уточняет, что «Царскосельский район, по мысли государыни императрицы Александры Федоровны, должен обслуживать исключительно русских раненых воинов, как прибывающих с военно-санитарного поезда имени наследника цесаревича, так и русских же раненых, о лечении коих в Царском Селе к ее величеству будут поступать особые ходательства. В частности ее величеству благоугодно было выразить желание, чтобы в лазареты Царскосельского района по преимуществу были помещаемы раненые г.г. офицеры и нижние чины Царскосельского, Петергофского и Павловского гарнизонов и частей, где их величества и их высочества изволят состоять шефами» (РГВИА. Ф. 16275. Оп. 5. Д. 1. Л. 139).

[4] Еженедельно печатались списки раненых с указанием лазаретов, в которые они были доставлены: Именной список раненых и больных офицерских и нижних чинов, помещенных в лечебные заведения (по сведениям Справочного отдела Красного Креста). Пг., 1914–1915. № 1–77.

[5] Позднее для доставки раненых в Царскосельский район также использовались следующие военно-санитарные поезда: поезд № 83 имени великой княжны Марии Николаевны, поезд имени императрицы Александры Федоровны, поезд № 66 Общества Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги и поезд № 87 имени великой княгини Ольги Александровны.

[6] Вестник Красного Креста. 1914. № 9. С. 663.

[7] Гараж для автомобилей Красного Креста по предложению С.Н. Вильчковского устроили в двух экипажных сараях Китайской деревни (РГИА. Ф. 487. Оп. 5. Д. 1266. Л. 20).

[8] В феврале 1914 г. Александра Федоровна изъявила «желание, чтобы помещения в Большом Царскосельском дворце, занимавшиеся его высочеством великим князем Павлом Александровичем и детьми его высочества, были капитально ремонтированы и меблированы, за назначением сих помещений в будущем для высочайших иностранных особ» (РГИА. Ф. 487. Оп. 6. Д. 2147. Л. 1).

[9] РГИА. Ф. 487. Оп. 6. Д. 2147. Л. 8.

[10] Рукописный и исторический архив ГМЗ «Царское Село». Ф. III. Д. 94. Л. 1.

[11] В Центральном государственном архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга хранится фотография сестер милосердия с пациентами лазарета, снятая в 1916 г. в бывшей Столовой княгини Юрьевской в Зубовском флигеле, переделанной под нужды лазарета (ЦГАКФФД СПб. Е 2669).

[12] Рукописный и исторический архив ГМЗ «Царское Село». Ф. III. Д. 5. Л. 5, 5 об.

[13] Гебель Александр Александрович (1865–1918) – полковник лейб-гвардии Московского полка, штаб-офицер для поручений при Гофмаршальской части, начальник Царскосельского лазарета № 41 с 30 октября 1914 г.

[14] Каульбарс Евгений Карлович (1862–1919) – камергер, полковник лейб-гвардии Уланского императрицы Александры Федоровны полка.

[15] Деревенко Владимир Николаевич (1879 – не позднее 1939) – доктор медицины, профессор, почетный лейб-хирург, лечащий врач наследника цесаревича.

[16] Мухин Алексей Николаевич (1886–?) – хирург, окончил Военно-медицинскую академию в 1910 г., в лазарете с 1 декабря 1914 г.

[17] РГИА. Ф. 525. Оп. 2. Вн. оп. 225/2747. Д. 776. Л. 8.

[18] В списке на выдачу жалования служащим лазарета № 41 в 1915 г. указаны: старший врач В.Н. Деревенко (350 руб. в месяц), младший врач А.Н. Мухин (225 руб.), фельдшерица Ф.С. Войко (75 руб.), массажист И.А. Сидоров (75 руб.), старшая сестра милосердия Ю.А. Любушина, сестра А.А. Клокова, сестра М.В. Жигачева, сестра Е.С. Козлова (по 40 руб.); санитары Василий Слепнев, Алексей Дмитриев, Адам Лисовский, Игнатий Дачко, Викентий Иозефович (по 25 руб.); сиделки Агрипина Балашова, Вера Зубкова, Наталия Колбасина, Марина Козлова, Варвара Кардиналова, Пелагея Кутыркина, Анна Лисканович, Францышка Вятер (по 15 руб.) (РГИА. Ф. 525. Оп. 3. Д. 829).

[19] Царскосельский район и Особый эвакуационный пункт: Журн., посвящ. вопросам лечения, эвакуации и призрения раненых воинов. 1915. № 11–12. С. 7. В своем дневнике великая княжна Ольга Николаевна отметила 30 октября 1914 г.: «В Большом дворце устроен лазарет для офицеров – там восемь [офицеров]» (Августейшие сестры милосердия / сост. Н. К. Зверева. М., 2006. С. 49).

[20] РГИА. Ф. 525. Оп. 2. Вн. оп. 225/2747. Д. 774. Л. 373. В 1915 г. число кроватей увеличилось до 60.

[21] Камер-фурьерский журнал за июль-декабрь 1914 г. РГИА. Ф. 516. Оп. 1. Вн. оп. 219/2728. Д. 39. Л. 443.

[22] Там же. Л. 392–490.

[23] Камер-фурьерские журналы. 1916–1917 гг. СПб., 2014.

[24] Лазарет Большого Царскосельского дворца, по схожести названия, часто путали с Царскосельским дворцовым лазаретом, располагавшимся в помещениях Дворцового госпиталя, из-за чего последний по указанию императрицы в августе 1916 г. был переименован в Собственный ее величества государыни императрицы Александры Федоровны лазарет № 3 (Августейшие сестры милосердия. С. 204).

[25] Царскосельский район и Особый эвакуационный пункт: Журн., посвящ. вопросам лечения, эвакуации и призрения раненых воинов. 1915. № 9. С. 32.

[26] РГИА. Ф. 525. Оп. 2. Вн. оп. 225/2747. Д. 776. Л. 97 об.

[27] После начала Первой мировой войны, чтобы избежать национализации, все руководство предприятиями фирмы «Сименс» в России было передано петербургским управляющим Л. Красину и А. Шварцу, а доли собственности двум акционерам, также имевшим русское подданство: баронессе М. Гревениц и баронессе Ш. Буксгевден (дочерям К. Сименс). Юнг Ф., Гоголь А.А. Siemens. Прошлое, настоящее, будущее. Мюнхен–СПб., 2003. С. 46, 56.

[28] Вестник Царскосельского района: Журн., посвящ. вопросам лечения, эвакуации и призрения раненых воинов. 1917. № 1. С. 80. До появления собственного рентгеновского оборудования раненых направляли на исследования в рентгеновский кабинет лазарета при Доме призрения увечных воинов (РГИА. Ф. 525. Оп. 2. Вн. оп. 225/2747. Д. 776. Л. 6 об).

[29] Там же. С. 87.

[30] Особую заботу проявляли о тяжелораненых офицерах, родственникам которых предоставляли для проживания комнаты в Камероновой галерее (Беляев И. В лазарете Ее Величества // Шмелев Ю.Г. Царскосельский Дворцовый лазарет. СПб., 2015. С. 163).

[31] Августейшие сестры милосердия. С. 122.

[32] РГИА. Ф. 525. Оп. 2. Вн. оп. 225/2747. Д. 776. Л. 200.

[33] В августе 1916 г. количество мест в лазарете было увеличено с 60 до 66 кроватей. (РГИА. Ф. 525. Оп. 2. Вн. оп. 225/2747. Д. 776. Л. 182).

[34] РГВИА Ф. 16275. Оп. 5. Д. 3. Л. 487.

[35] РГИА. Ф. 525. Оп. 2. Вн. оп. 225/2747. Д. 77. Л. 1.

[36] Царскосельское дело. 1914. 22 авг. № 34.

[37] РГИА. Ф. 525. Оп. 3. Д. 834. Л. 14, 16.

[38] РГИА. Ф. 525. Оп. 3. Вн. оп. 222/2731. Д. 840. Л. 18.

[39] РГИА. Ф. 525. Оп. 2. Вн. оп. 225/2747. Д. 7. Л. 2.

[40] Сам склад находился в Петрограде в помещениях Зимнего дворца и занимался снабжением находящихся на передовых позициях воинских частей и лазаретов бельем, одеждой, медикаментами, перевязочными средствами и продовольственными продуктами (РГИА. Ф. 525. Оп. 3. Д. 558. Л. 106).

[41] Путятина Софья Сергеевна (1866–1940) – благотворительница и общественная деятельница, председательница Царскосельского отделения Красного Креста, жена М.С. Путятина.

[42] Кривошеина Н.А. Четыре трети нашей жизни: Воспоминания. М., 2017. С. 76, 77.

[43] Августейшие сестры милосердия. С. 104.

[44] РГВИА Ф. 16275. Оп. 5. Д. 3. Л. 511 об.

[45] Содержание одной кровати в лазарете обходилось в 1917 г. в 75 руб. в месяц (РГВИА Ф. 16275. Оп. 5. Д. 3. Л. 465).

[46] РГВИА Ф. 16275. Оп. 5. Д. 3. Л. 528, 540, 541, 546, 549, 558, 560, 563, 564.

[47] Имеется в виду Собственный садик перед Зубовским флигелем, который еще в XIX в. был отделен от остальной части Екатерининского парка оградой.

[48] РГВИА Ф. 16275. Оп. 5. Д. 3. Л. 534.

[49] Там же. Л. 532.

[50] Там же. Л. 546.

[51] РГВИА Ф. 16275. Оп. 1. Д. 187. Л. 14.

[52] Там же. Л. 19.

[53] Художественно-исторические комиссии в пригородных дворцах, а также в Зимнем дворце были организованы Временным правительством весной 1917 г. для охраны и приемки имущества упраздненных дворцовых управлений, проверки и составления описей.

[54] Рукописный и исторический архив ГМЗ «Царское Село». Ф. III. Д. 5. Л. 69.

[55] Там же. Д. 94. Л. 1.

[56] Там же. Д. 5. Л. 71. Существование колонии во дворце вызывало не только тревогу у сотрудников Художественно-исторической комиссии за сохранность и пожарную безопасность здания, но и жалобы посетителей Екатерининского парка на неприглядный вид помойки колонии, располагавшейся под Висячим садом.

[57] Чеботарева В.И. В Дворцовом лазарете в Царском Селе // Шмелев Ю.Г. Царскосельский Дворцовый лазарет. С. 196.

[58] Оборудование закрытого лазарета, сложенное в нескольких помещениях первого этажа, было вывезено из дворца только в конце апреля 1918 г. после многочисленных обращений Художественно-исторической комиссии, желавшей скорее освободить залы «ввиду предстоящих работ по переустройству Б. Дворца в музей» (Рукописный и исторический архив ГМЗ «Царское Село». Ф. III. Д. 8. Л. 113, 138; Ф. III. Д. 5. Л. 66).