Skip to main content

Л. В. Бардовская,
старший научный сотрудник, хранитель музейных коллекций «Живопись», «Акварели»,

И. П. Распопова,
научный сотрудник, хранитель музейной коллекции «Рукописные материалы»

75 лет назад отгремели последние залпы Великой Отечественной войны. Знаменитые царскосельские ансамбли лежали в руинах[1]. Сразу после освобождения жители невероятными усилиями начали возвращать из небытия прекрасный город Пушкин. Сегодня Екатерининский и Александровский дворцы, окружающие их великолепные парки и павильоны восстановлены и вновь восхищают посетителей. Современники, любуясь окружающей красотой, постепенно начинают забывать о подвиге тех, кто начинал по крупицам возрождать ансамбль.

В январе 1944 г. в город Пушкин начали возвращаться музейные работники. Первым делом, одновременно с саперами, которые разминировали территории дворцов и парков, они приступили к обследованию дворцовых руин, делая записи и обмеры. Научные сотрудники предполагали, что эти материалы лягут в основу рукописи «Неизвестный Пушкин», которая так и не была издана.

В своем дневнике главный архитектор Ленинграда Н. В. Баранов[2], оказавшись в городе Пушкине на следующий день после его освобождения, записал впечатления от увиденного: «25 января. Мы едем в «эмке» с Александром Ивановичем Гегелло[3]. Нас сопровождает капитан инженерных войск фронта. Еще вчера он участвовал в боях за Пушкин… Мы пересекли бывшую линию фронта… С поля еще не успели убрать трупы фашистов... Проехали Египетские ворота… Памятник изрешечен осколками и взрывными пулями. Направо от ворот печальной грудой развалин возвышались остатки Федоровского городка… от многих корпусов остались только обгорелые бесформенные куски кирпичной кладки. Впереди открывалась та же мрачная картина: десятки черных дымовых труб… черные провалы окон в разрушенных каменных зданиях. Улицы были безлюдны. Мы подъехали к Александровскому дворцу… увидели исковерканные фасады. Перед чудесной дворцовой колоннадой… раскинулось обширное военное кладбище немцев… внутри дворец оказался опустошенным… он был превращен в казарму солдат испанской «голубой» дивизии… с тяжелым чувством мы покинули дворец, но оказалось, что впереди нас ждали еще более тягостные впечатления… некогда блестящий Екатерининский дворец сейчас страшен – большая его часть была без крыши, торчали многочисленные стояки печных труб и зияли опаленные пожарами оконные проемы. Войдя в первый этаж, мы увидели большую полутонную авиабомбу… гитлеровцы разместили десять таких чудовищ, соединенных с часовым механизмом. Взрыв дворца должен был довершить изуверство варваров ХХ века, но стремительное наше наступление сорвало преступный план фашистов… Здесь находились казармы. Дворцовая церковь… интерьер небольшого зала, прекрасный живописный плафон и роскошный, в стиле барокко, резной, сияющий позолотой иконостас. Глубокий бархатный кобальт стен церкви чудесно сочетался с белыми вставками, золотом витых колонн… Теперь… мы увидели жалкий ее скелет. Все живописные полотна – плафон и иконы – были варварски вырваны из своих обрамлений, и сырой ветер, проникающий через амбразуры окон, раздувал клочья холста… вся эта архитектурная сказка превращена в печальное, разгромленное, занесенное снегом кладбище архитектуры, живописи и скульптуры. Над десятками… парадных залов, главной лестницей, Янтарной комнатой, Тронным залом и антикамерами не было крыши, и январское мрачное небо нависло над мертвым дворцом. Проехали по почти полностью разрушенным улицам Пушкина. Зрелище страшного опустошения сжимало сердце…»[4]

Через две недели после освобождения города в Пушкин стали возвращаться люди и уже в феврале приступили к разбору завалов, организации жилья и быта. Началась консервация сохранившихся элементов отделки, сбор фрагментов архитектурного декора, поиски похищенных из дворцов предметов, которые были разбросаны в парках и по пути бегства оккупантов. Так был заложен фундамент будущих реставрационных работ по воссозданию дворцов и павильонов, которые не завершены еще и сегодня. 

В марте 1944 г. в только что созданную Дирекцию дворцов-музеев и парков г. Пушкина были направлены по заданию Государственной инспекции по охране памятников (ГИОП) молодые художники, чтобы зафиксировать состояние архитектурных ансамблей, вернее то, что от них осталось. Профессиональные художники А. В. Васильев[5], Н. Л. Веселова[6], И. А. Михронянц[7], Ю. Н. Тулин[8] и фотографы М. А. Величко, С. Г. Гасилов, И. А. Наровлянский. В их рисунках, набросках, акварелях и фотографиях с художественной убедительностью и документальной точностью предстала удручающая картина разрушений. Многим тогда казалось, что возродить дворцы уже будет невозможно. 

Тулин и Веселова в это время были еще студентами Ленинградского института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина. Тулин приступил к зарисовкам в апреле 1944 г., а в мае к нему присоединилась Веселова. [Ил. 1] Михранянц уже в довоенное время принимала участие в различных научных экспедициях, во время которых делала многочисленные натурные рисунки, отличавшиеся документальной точностью. Эту специфическую художественную манеру она внесла в свои царскосельские работы. Несомненно, самым опытным среди них был архитектор-художник Васильев. Он появился в городе Пушкине осенью того же 1944 г. и координировал работу живописцев и архитекторов, выполнявших обмеры зданий. В этот период Васильев создал немало архитектурных зарисовок разрушенных дворцовых сооружений. Позднее на их основе был выпущен альбом литографий, а в 1960-е гг. многие листы из этой серии использовали как иллюстрации в книгах по истории города. [Ил. 2, 3] Эта работа дает нам основание считать Васильева своего рода продолжателем традиций П. А. Шиллинговского, запечатлевшего руины послереволюционного Петрограда в серии гравюр на дереве «Петербург. Руины и возрождение» (1923) и блокадной серии линогравюр С. Б. Юдовина (1941–1947). 

Показательно, что фиксировать руины художники начали еще до того, как в 1945 г. стал осуществляться государственный план восстановления Ленинграда и его пригородов. При этом они были ограничены в использовании материалов – в основном работали карандашом и тушью, часть работ выполнили в технике акварели и гуаши. Все материалы были строго лимитированы и доставались с большим трудом. 

Жили художники вместе с музейными сотрудниками в двух квартирах в Дежурной конюшне, в Кухонном корпусе Александровского дворца и в парковом павильоне «Адмиралтейство». Кровли в этих зданиях были наскоро подправлены, окна забиты фанерой, старые печи, которые к счастью сохранились, были отремонтированы: около них грелись все работавшие на дворцовых руинах сотрудники. Здесь же обсуждались и дорабатывались композиции эскизов и зарисовок, выполненных на натуре. Мастерской для них была улица. Работая долгими часами на холоде, полуголодные художники мерзли, краски застывали, их с трудом удавалось нанести на бумагу. Всех согревали только вера и надежда на то, что они занимаются важным делом – созданием документальной хроники своей эпохи. Прямо на их глазах с каждым месяцем чудовищные руины, которые они увидели в первые дни, начинали уходить в прошлое: сохранившиеся фрагменты зданий очищались от завалов и мусора, воронки от бомб заполнялись щебнем и землей. Природа брала свое – уже весной 1944 г. кусты сирени и жасмина стали скрывать следы жестоких разрушений. 

Сюжеты для зарисовок выбирались совместно. Сотрудники музея рекомендовали нужные им фрагменты интерьеров и фасадов Екатерининского дворца, Камероновой галереи, Агатовых комнат, Белой башни, Концертного зала и других объектов. Всеобщее внимание привлек живописный этюд Тулина «Атлант у Парадной лестницы», выполненный в технике гуаши. Он был одобрен всем музейным коллективом и занесен в Инвентарную книгу под № 1 ПП (Опись парковых павильонов). [Ил. 4]

Полуфигура атланта на фоне искореженной стены дворца была воспринята всеми как символ перенесенных страданий. Подобно людям, пережившим войну, он нес на своих плечах вечную ношу испытаний. Его сильное тело атлета изранено и разбито осколками снарядов и пуль, уничтожен картуш, к которому обращен указующий перст атланта. Взгляд зрителя, следующий за ним, должен был бы увидеть пышный декор роскошных фасадов дворца, но вместо этого открывалось лишь высокое небо и обломки обгорелых стен. Внизу, на ступенях лестницы, пробивалась молодая изумрудная зелень прорастающей травы. 

Зарисовки художников, задуманные как фиксация военных разрушений, приобрели со временем не только ценность документа. В них современный зритель находит ту художественную убедительность, которая заставляет почувствовать и эмоционально понять смысл того, что такое «блокада», «оккупация», «война» и «цена победы». Во всех работах – живописных у Тулина, легких, почти прозрачных акварелях у Веселовой, более детальных и строгих у Васильева и тонально-пластичных у Михранянц – ощущается поэтизированное восприятие увиденного. При этом этюды Камероновой галереи, некоторые из которых написаны Тулиным и Веселовой, несут в себе заряд жизнеутверждающего оптимизма. В них не сразу заметны разрушения, возможно, потому, что их заслоняют заросли цветущей сирени. Зрителю кажется, что перед ним пейзаж мирной жизни. И только всмотревшись внимательно, видишь разбитые колонны, куски штукатурки на полу, окна без стекол. Но яркая сирень заряжает зрителя оптимистическим настроением, которое передает ощущение молодых и сильных художников. [Ил. 5]

Графическая серия работ Михранянц, исполненная карандашом в сочетании с тушью, вошла в число самых узнаваемых произведений о городе Пушкине. Ее работы этих лет приобрели широкую известность и постоянно используются на выставках. В послевоенные года она продолжила сотрудничество с Екатерининским дворцом-музеем, выполняя пейзажи города по заказу музея. Работы Михранянц были представлены в 1949 г. на выставке «История города Пушкина» в павильоне «Концертный зал» в Екатерининском парке. [Ил. 6, 7]

Однако впервые результат деятельности художников был показан на маленькой экспозиции в так называемой Пушкинской комнате в Лицее в июне 1944 г. На следующий год, 17 июня 1945 г., в Лицее была открыта большая выставка, посвященная лицейским годам жизни А. С. Пушкина, где были представлены этюды Тулина. 

Над созданием выставки «Пушкин-лицеист» трудилась Е. С. Гладкова (1909–1981), пришедшая в 1944 г. восстанавливать дворец буквально «по кусочкам». Очевидно, литературная выставка была поручена именно Гладковой поскольку до войны она работала в Институте русской литературы (ИРЛИ) и могла применить свои знания на новом месте работы. Составление покомнатного плана экспозиции было начато в марте 1945 г. Записи, сделанные Гладковой в ее рабочем дневнике, свидетельствуют о том, что создание выставки велось параллельно с работами по фиксации разрушений, сбором и инвентаризацией сохранившихся деталей архитектурной отделки. Одновременно она вела научную работу по сбору архивных материалов, необходимых для реставрации, а также читала лекции и проводила экскурсии по паркам. 

Первые четыре комнаты новой выставки были посвящены жизни и творчеству поэта в годы обучения в Лицее[9], а последние две являлись «началом специальной большой экспозиции о пушкинских местах в дни Великой Отечественной войны и о восстановительных работах после освобождения города от гитлеровских оккупантов». Концепция экспозиции пятой комнаты демонстрировала «издевательства фашистских варваров над русской культурой», и, в частности, «злостные систематические разрушения дворцов и парков, а также наглое надругательство над местами, связанными с именем великого русского поэта»[10]. Для раскрытия этой темы в экспозицию были включены гуаши, исполненные Тулиным летом 1944 г., на которых были зафиксированы разрушения царскосельских павильонов, памятников, исторических зданий города. Другим иллюстративным материалом, органично дополнявшим экспозицию, были фотографии 1944 г. с изображением парков с вырубленными аллеями деревьев, разрушенными фасадами и интерьерами дворцов. Характерным примером сознательного разрушения немцами пушкинских мест являлась размещенная на выставке фотография прострелянного оккупантами памятника Пушкину у Египетских ворот, в котором было найдено 15 следов от пуль. 

Контрастом к материалам о разрушениях в годы войны выглядела экспозиция в соседнем зале, посвященная восстановлению. Стены здесь были окрашены в нежный голубоватый цвет. Рисунки и фотографии были также основными экспонатами этой комнаты. Помимо обязательного для того времени портрета Сталина, в зале был представлен портрет А. С. Пушкина на фарфоре, который воспринимался как символ возрождения города, названного его именем. Дополняли экспозицию размещенные на стенах цитаты из стихотворений О. Берггольц и В. Инбер.

Таким образом, все рисунки и этюды художников и архитекторов, работавших в 1944 г. в Пушкине и фиксировавших разрушения дворцов и парков, были объединены тематически, но в художественном плане они выражают стилистическую манеру и пластические решения, свойственные каждому из авторов. 

Скромные возможности послевоенной полиграфии и идеологические ограничения не позволили издать задуманную в 1944 г. монографию «Неизвестный Пушкин», которую предполагалось иллюстрировать работами этих мастеров. До настоящего времени они не опубликованы и ждут своего часа быть показанными публике. Сегодня в собрании ГМЗ «Царское Село» находятся 33 листа, которые являются важным художественным документом царскосельской истории. Некоторые из них можно видеть ежегодно 24 января – в день годовщины освобождения города Пушкина – на скромной выставке в научной библиотеке нашего музея.

Приложение 

Васильев Александр Викторович (1913–1976)

Архитектор, художник. Поступил в Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры в 1932 г., закончил в 1938 г. Учился у К. К. Рудакова. В годы блокады работал в Штабе партизанского движения, создавал антифашистские плакаты. С 1945 г. работал в институте «Ленпроект» вместе с Е. А. Левинсоном и И. И. Фоминым. В соавторстве работал над ансамблями Пискаревского кладбища, Свердловской набережной, домов на Невском проспекте. Разработал проект реставрации фасадов Екатерининского дворца-музея (начальная стадия). Исполнял художественные произведения, документально фиксирующие состояние памятников; одновременно производил их обмеры. 

После окончания военных действий, по заданию ГИОП запечатлел разрушения памятников города Пушкина. Его работы стали документальными символами эпохи.

Веселова Нина Леонидовна (1922–1960)

Художник, живописец, кандидат искусствоведения, член Ленинградского отделения Союза художников РСФСР. Училась в Ленинградской средней художественной школе, закончила школу в 1941 г. и в тот же год поступила на факультет живописи в Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры по классу Б. В. Иогансона; закончила в 1950 г.; получила диплом живописца. С 1950 по 1954 г. училась в аспирантуре у А. М. Герасимова, подготовила работу «Идет экзамен» (1954). Участник выставок с 1939 г. Ее произведения находятся во многих музеях России. Много картин исполнено в авторских коллективах совместно с Л. В. Кабачеком, Ю. Н. Тулиным и др. 

Михранянц Ия Альфонсовна (1908–1983)

График, иллюстратор, член Союза художников РСФСР, дочь известного русского и советского художника А. К. Жаба (1878–1942), супруга художника-графика Г. П. Фитингофа (1905–1975). Первые уроки рисования получила в семье. В 1924 г. поступила в Ленинградский художественно-полиграфический техникум на отделение литографии. После окончания училища зарабатывала на жизнь, делая зарисовки в многочисленных научных экспедициях: объездила всю страну. Автор множества иллюстраций, в том числе для детских книг. 

В начале Великой Отечественной войны вернулась в Ленинград к родителям, где прожила всю блокаду. В 1943 г. в блокадном Ленинграде открылась ее персональная выставка. По своей личной инициативе в 1944 г. начала фиксировать разрушения, причиненные памятникам архитектуры в пригородах. Работала вместе с саперами (парки еще не были разминированы) и сотрудниками ПВО, выкапывавшими из земли скульптуру. В 1944–1948 гг. исполнила серию рисунков разрушенных памятников пригородов Ленинграда – Павловска, Пушкина и Гатчины. В работе ей помогал муж – Г. П. Фитингоф, график-иллюстратор, член Союза художников.

Михранянц совершила творческие поездки по разрушенным городам СССР и создала серии рисунков с видами Сталинграда, Пскова и др. С 1946 г. Михранянц с мужем поселились в Пушкине (ул. Ленинградская, 67). Оба похоронены на Казанском кладбище города Пушкина.

Их друг, художник Е. Н. Пешков, оставил воспоминания. 

Тулин Юрий Нилович (1921–1983)

Живописец, график, член Союза художников РСФСР, Заслуженный художник РСФСР, Заслуженный деятель искусств РСФСР. В 1930–1936 гг. занимался в студии А. Р. Эберлинга, в 1937–1941 гг. учился в Ленинградской средней художественной школе при Всероссийской академии художеств. В годы блокады Ленинграда работал на заводе, в 1943 г. поступил в Таврическое художественное училище, с 1944 по 1950 г. учился в Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина у А. Д. Зайцева и Б. В. Иогансона (дипломная картина «Киров в Хибинах». 1950). Весной 1944 г. был приглашен Дирекцией дворцов-музеев и парков г. Пушкина, чтобы произвести фиксационные зарисовки разрушений, причиненных военными действиями зданиям города, а также дворцам, павильонам, мостам, паркам. 

В соавторстве с ним работала Н. Л. Веселова


[1] Уже в сентябре 1941 г. на территории дворцов и парков проходила линия фронта и велись ожесточенные бои. В годы оккупации из города были выселены все жители, многие расстреляны или отправлены в лагеря. В Екатерининском и Александровском дворцах располагались казармы вермахта, а также испанских бригад; в Зубовском корпусе находилось отделение гестапо. Документальных свидетельств о том, что происходило в городе и в царскосельских дворцах в эти годы, практически не сохранилось. До нас дошли лишь краткие упоминания в мемуарах немецких оккупантов и коллаборационистов, небольшое число фотографий немецких солдат и офицеров на фоне дворцов и в интерьерах. Этими документами исследователи стали располагать лишь в последние годы.

[2] Баранов Николай Варфоломеевич (1909–1989) – архитектор, градостроитель, главный архитектор Ленинграда (1938–1950), Народный архитектор СССР (1972). Во время Великой Отечественной войны и в послевоенные годы Н. В. Баранов организовал беспрецедентные по характеру и масштабу маскировочные работы в Ленинграде, работы по обмеру архитектурных памятников, а также весь комплекс восстановительных работ в городе и пригородах, для чего по его инициативе было создано Высшее художественно-промышленное училище имени В. И. Мухиной. Баранову принадлежит проект восстановления Павловского дворца, с которого началось воссоздание пригородных дворцово-парковых ансамблей.

[3] Гегелло Александр Иванович (1891–1965) – архитектор. В 1923 г. окончил Высший художественно-технический институт. Преподавал в Политехническом институте в Петрограде (1920–1924) и в Ленинградском институте инженеров коммунального строительства (1928–1933). В конце 1920-х – начале 1930-х гг. участвовал в разработке новых типов общественных зданий – домов культуры, кинотеатров. Вместе с помощниками выполнил более 300 проектов, из которых осуществлено более 100.

[4] Баранов Н. В. Силуэты блокады. Записки главного архитектора города. Л., 1982. С. 144, 145.

[5] См. Приложение

[6] См. Приложение 

[7] См. Приложение 

[8] См. Приложение 

[9] В первой комнате были помещены картины с видами царскосельских дворцов и парков Де-ла-Барта, акварели и литографии и фарфор с видами Царского Села. По задумке все эти предметы должны были показать Царское Село как «колыбель творчества А. С. Пушкина». Кроме того, в комнате демонстрировались портреты членов семьи поэта, няни, писателей, которых в доме отца часто видел маленький Саша. Завершалась экспозиция первой комнаты темой открытия Царскосельского Лицея в 1811 г. Вторая комната была посвящена 1812 г. Репродукции с картин В. В. Верещагина, И. М. Прянишникова, П. Фон Гесса, медальоны Ф. П. Толстого сопровождались пушкинскими строками о героях Отечественной войны. В третьей комнате – основной на выставке, раскрывалась тема лицейской жизни поэта. Здесь была показана историческая встреча А. С. Пушкина с Г. Р. Державиным на экзамене 8 января 1815 г. Довершали картину жизни Пушкина в Лицее материалы, рассказывающие об интересных литературных встречах 1815–1817 гг. Экспонаты четвертой комнаты были посвящены выпуску Пушкина из Лицея в 1817 г. Цитаты стихотворений Пушкина, украшавшие стены выставки, были исполнены художницей Михранянц (Большевистское слово. 1945. № 48(597). С. 2).

[10] ГМЗ «Царское Село». Рукописный и исторический архив. Инв. № 812. Л. 158.